Книги, похожие на «Николай Карамзин, Об издании «Московского журнала»»

«Гюго Виктор – величайший из французских поэтов XIX столетия (1802–1885). Родился в Безансоне, когда, по выражению самого поэта, „веку было два года“, и умер уже в ту эпоху, которую определяют выражением fin du siècle. Таким образом, жизнь Гюго наполняет весь век. Шестинедельным ребенком Гюго был увезен из Франции, так как его отец, генерал наполеоновской армии, по обязанности службы часто переезжал с места на место. Маленький Виктор (третий сын в семье) ребенком побывал на Корсике, на Эльбе, в Неаполе, Риме и Флоренции и первые слова учился лепетать по-итальянски. В 1811 году его отец получил пост первого майордома при испанском короле Иосифе и переселился с семьей в Мадрид. Здесь Виктор учился в местной дворянской семинарии, и его хотели зачислить в пажи короля. Путешествия по Италии и Испании оставили глубокое впечатление в душе будущего поэта; они подготовили его „романтическое“ миросозерцание. Сам Гюго говорил позднее, что Испания была для него „волшебным источником, воды которого опьянили его навсегда“. В 1813 году, ввиду политических событий, семья Гюго принуждена была покинуть Испанию. Последовавшее затем окончательное падение Наполеона сильно отразилось на семье; отец Гюго лишился своего блестящего положения, и вскоре между супругами Гюго состоялся развод. Виктор остался у матери, ярой роялистки; в этом духе она воспитала сына…»

Статья о творчестве В. Ф. Одоевского в связи с выходом его «Сочинений» в трех частях, занимает важное положение среди произведений Белинского середины 1840-х гг. Белинский относился к деятельности Одоевского с неизменным вниманием, высоко оценивал его произведения, публиковавшиеся в разных изданиях 1820–1830 гг., ставил его имя в первый ряд писателей-прозаиков этих лет, наряду с именами Пушкина, Гоголя, Марлинского и др. Статья 1844 г. явилась выполнением раннего обещания критика дать общую, целостную характеристику творчеству Одоевского.

«…Господа декаденты обижаются на критику за то, что она объявляет их или сумасшедшими графоманами, или шутами, намеренно ломающимися и кривляющимися в своих произведениях, намеренно хвастающимися невероятной бессмыслицей своих стихов и прозы. Но обижаться господам декадентам, право, кажется, не подобает: чем дальше и больше развивается декадентская литература, тем сильнее и нагляднее она убеждает критику в том мнении, которое считают обидным для себя деятели этой особой литературы. И старшие богатыри декадентства, и младшие как будто наперерыв друг перед другом стараются о том, чтобы выказать в наибольшем блеске, в самой соблазнительной ясности свое сумасшествие, свое идиотство, искреннее и подлинное или деланное и шутовское – все равно, но сумасшествие и идиотство несомненное, требующее прямого и определенного признания как от разумных читателей, так и от разумной критики. Правда, таланты и гении декадентской литературы желают, чтобы их судили и превозносили не разумные читатели и разумная критика, а, наоборот, читатели и критика сумасшедшие. И справедливость заставляет сказать, что в наше время развелось довольно много именно таких читателей, что и критика в этом роде не представляет редкости, а, кажется, становится явлением почти заурядным…»

«…Остроумному Основьяненку пришла в голову счастливая мысль – сравнить прошедшее время с настоящим, заставив человека прошлого века рассказывать про жизнь своих «дражайших родителей», свое воспитание и про всю свою жизнь. Этот человек – род малороссийского Митрофанушки, и он выполнил задачу автора как нельзя лучше: словно на ладони видите вы почтенную старину, преисполненную невежества, лени, обжорства и предрассудков; видите, как глупый муж бьет свою глупую жену и тузит детей; как глупая мать насмерть закармливает своих милых деток, а детки дерутся друг с другом за всякий кусок, обманывают отца и мать и, выросши, заводят друг с другом процессы и творят друг другу всевозможные обиды…»