Книги, похожие на «Леонид Дмитриевич Семенов, О смерти Чехова»

«Действительно, прав г. Боцяновский в „Руси“: летом как-то нечего читать и не о чем писать. Ничего не „случается“ в литературе, нет „событий“ в журналистике, даже маленьких; от больших мы давно отвыкли, их нет и зимой. За литературное „событие“ многие приняли весенний сборник т-ва „Знание“, или, если не весь сборник – то, по крайней мере, первый рассказ, Леонида Андреева, „Жизнь Василия Фивейского“. Рассказ хороший, не спорю; Леонид Андреев, Как это давно признано, самый талантливый из всей группы московских беллетристов; я даже издавна осмеливаюсь утверждать, что он гораздо талантливее самого „Максима“, не говоря о всех других его последователях; однако вряд ли можно смотреть на появление последнего рассказа этого одаренного писателя как на „литературное событие“. Именно „события“-то и не было. Ничего не совершилось. Все осталось на своих местах…»

«Известно, что нигде так не замирает жизнь в летние месяцы, как в России. И не только столичная и чисто интеллигентская; нет, повсюду чувствуется изменение темпа, разваренность, замедленность, вкусный зевок. Летом делается ясно, что всякие дела, начиная с государственных и кончая не знаю какими, отнюдь не волки и в лес не убегут. Русский человек любит, прежде всего, обширно отдохнуть. Правда, „там, во глубине…“ (где будто бы „вековая тишина“) – там в летние месяцы как раз не отдыхают, не время; там решается вопрос, которая из двух неизбывных бед грозит в нынешнем году России: „недород – или урожай“. Но со стороны эта „глубинная“ жизнь не видна, а как решится вопрос – осенью узнаем. Да и не все ли равно как: и то беда, и это беда. Разве вот если Бог даст, середка на половинке… Нынче на нее нельзя, кажется, рассчитывать. Уже есть – голод. Уже вяло закопошились какие-то „продовольственные комиссии“…»

«…Деликатность Гончарова не только приятно и отрадно видеть, как последний знак осмотрительного и опрятного отношения к людям именитого и достославного человека, но надо стараться остановить на нем внимание молодых людей, чтобы это не прошло бесследно, а дало бы хороший плод, возбудив в молодых людях охоту последовать примеру благородного старика. Такое исследование Гончарову можно бы оказать именно в знак глубокого уважения к его деликатности и к его завету щадить в каждом человеке – неприкосновенность его личных чувств и сношений его с людьми ему близкими…»

«Следуя за автором по линии „упрощения языка“, вероятно, можно сказать, что есть оптимизм нетребовательный, физиологический, зависимый от хорошего пищеварения, от идеально нормального внутриклеточного питания, и есть оптимизм как результат глубокого понимания идеологически правильной организации впечатлений, возбуждаемых явлениями социальной жизни…»