Книги, похожие на «Валерий Брюсов, О рифме»

Статья посвящена памяти И. Ф. Богдановича, умершего в январе 1803 года.«…Говорят, что жизнь и характер сочинителя видны в его творениях; однако ж мы, любя последние, всегда спрашиваем о первых у тех людей, которые лично знали автора. Все знакомые и приятели Богдановича единогласно хвалят его свойства, тихий нрав, чувствительность, бескорыстие и какую-то невинную веселость, которую он сохранил до старости и которая делала его приятным в дружеском обществе. Никто не замечал в нем авторского самолюбия. Богданович даже редко говаривал о поэзии и литературе, и всегда с некоторою застенчивостию, бывшею природным свойством его. Не мудрено, что он не любил критики, пугающей всякое нежное самолюбие, и признавался, что она своею грубою строгостию могла бы совершенно отвратить его от авторства…»

«…Что этот человек был истинный поэт, что у него было большое дарование, в этом нет никакого сомнения. Но за что превозносили его похвалами современники, чему удивлялись они в нем, почему провозгласили его образцовым (в то время то же, что ныне гениальным) писателем?.. Отвечаю утвердительно: правильный и чистый язык, звучный и легкий стих, пластицизм форм, какое-то жеманство и кокетство в отделке, словом, какая-то классическая щеголеватость – вот что пленяло современников в произведениях Батюшкова…»

Лариса Миллер — поэт, прозаик, эссеист, автор 26 книг стихов и прозы, три из которых («Заметки, записи, штрихи», «Мотив. К себе, от себя», «Упоение заразительно») включают эссе и рецензии, написанные в 1990-е годы. В 2012 году после 12-летнего перерыва Лариса Миллер вернулась к жанру «малых форм». Данная книга — собрание откликов, эссе, рецензий, написанных в 2012—2015 гг. В приложении — электронная переписка автора с Борисом Рыжим, возникшая незадолго до его трагической гибели 7 мая 2001 года. Книга содержит нецензурную брань.

«…За последнее время наша журнальная критика – извиняюсь за грубое, но точное слово – одурела до невероятной степени. Эта критика перестает разуметь, что обозначается словом поэзия и, кажется, полагает это слово синонимом слова сумбур. За поэзию принимается всякий прямо-таки сумасшедший вздор, даже такой вздор, который написан не на русском языке и не на каком-либо ином из существующих иностранных языков, а на языке, изобретенном современными наглецами или шутами стихотворного бедламства. Этот мнимый язык, конечно, непонятен и самим его изобретателям, так как представляет просто произвольный набор букв, из которых составляются будто бы какие-то слова, будто бы что-то значащие…»