Книги, похожие на «Максим Горький, О футуризме»

«Что мне делать? Литература, журналистика, литераторы – у нас тщательно разделены надвое и завязаны в два мешка, на одном написано: «консерваторы», на другом – «либералы». Чуть журналист раскроет рот – он уже непременно оказывается в котором-нибудь мешке. Есть и такие, которые вольно лезут в мешок и чувствуют себя там прекрасно, спокойно. Медлительных поощряют толчками…»

«У нас многие из авторов худо понимают смысл иностранных слов: критика и полемика, по мнению иных, одно и то же. Критика – суждение, или исследование, или разбор творения. Полемика – письменный спор ученый, литературный, филологический. Можно критиковать перед судом публики книгу, какое ни имей понятие о сочинителе ее; но не всегда захочешь вступить в полемику с сочинителем, то есть в спор, в прение, потому что спор есть разговор, а с иным писателем разговаривать не можно, то есть не должно. Впрочем, и полемика полемике, и спор спору рознь…»

«Я пишу доклад по вопросу, который кровно интересует меня, а со мною и многих моих сотоварищей, но с первых уже шагов я становлюсь в тупик: на какой из двух съездов следует послать этот доклад – на съезд писателей или же на съезд по борьбе с проституцией?..»

Во главе Одесского университета находились закоренелые реакционеры. Они явно стремились оттянуть чествование великого революционера-демократа.

«Статьи и заметки в различных журналах по поводу моего «Светлого Озера» произвели на меня отрадное впечатление. Единодушие, стройная до мелочей согласованность всегда изумляют и восхищают, где и как бы они ни проявлялись. Критики мои сошлись все во всем, начиная с того, что ни один не заинтересовался «Светлым Озером», не писал о нем, а все – обо мне, судили меня, то, как описано мною путешествие к раскольникам и какие у меня там есть ужасные слова и мысли. Те же самые слова и мысли привлекли внимание и навлекли на меня осуждение всех – одинаково…»