Книги, похожие на «Николай Александрович Добролюбов, Николай Владимирович Станкевич»

"В литературном, или, лучше сказать, журнальном, мире Западной Европы часто случаются презабавные истории. Как известно, там журнал может существовать и держаться только мнением, и потому там стараются иметь литературное или политическое мнение даже такие люди, которые способны иметь только кухонное или туалетное мнение. Многие с умыслом хватаются за какую-нибудь явную нелепость и всеми силами поддерживают ее, вопреки приличию, нравственности и здравому смыслу, чтоб только казаться людьми с мнением. О таких людях нечего и говорить: ясно, что это бессовестные промышленники. Но между ними есть и невинные люди, которые по внешности легко могут быть смешаны с торгашами мнения, но которых, ради истины и справедливости, должно отличать от продавцов лжи…"

Либеральное уподобление Тургенева Аскоченскому. – Бурные события эпохи. – Направление «Отечественных Записок». – Громека и его заступничество за радикальные журналы. – Сатирические фельетоны Щедрина в «Современнике». – Колебания в политическом направлении «Современника». – Выходка против нигилистов. – Насмешка Щедрина над романом Чернышевского. – Первая схватка с «Русским Словом». – «Лукошко глубокомыслия» и «бутерброды глубокомыслия». – Отъезд Щедрина и решительная битва между обоими журналами. – Вмешательство Писарева. – Антонович и Писарев о Чернышевском. – Чернышевский о Чернышевском. – Победа «Русского Слова» и падение «Современника». – Прекращение обоих журналов и возникновение новых изданий.

Небольшая книжка, послужившая поводом для статьи, заключала лишь общее введение к курсу истории русской литературы, который А. В. Никитенко читал в Петербургском университете. То соглашаясь, то споря с общими положениями, выдвинутыми Никитенко в этом введении, Белинский изложил систематически свои взгляды на задачи изучения литературы. Центральное место заняло в статье определение объема самого понятия «литература», выяснение отношений между искусством (поэзией) и наукой, значения для развития литературы, науки и общества так называемой «беллетристики» и прессы.

«Издатель одного из Европейских журналов, или правильнее из журналов, издаваемых в Европе (потому что иная книга, не смотря на свое Европейское заглавие, настоящий выходец, или вестник Азии), извещая о появлении двух-сот пятидесяти неизвестных писем Вольтера и понятной радости при неожиданном подарке такого рода, сжал свое мнение и негодование в кратком, но выразительном вопросительном знаке, на который по настоящему отвечать нечего…»

«С насупленными бровями и наморщенным лбом, всегда резонировавший в речи и живописи, Крамской был все-таки симпатичен и своею любовью к труду, и своими попытками „смотреть в глубь вещей“. Человеку, учившемуся не на медные гроши, часто было тяжко выслушивать его доморощенную философию, которую я называл, не стесняясь, „дьячковскою“…»