Книги, похожие на «Лариса Дмитриева, Надя не сдается»

Эти истории, как травяной бальзам — стоит добавить их к чашечке ароматного чая, как они тут же согреют изнутри. В дни, когда душе особенно хочется тепла, приготовьте себе любимый напиток, устройтесь поудобнее в любимом кресле и по глоточку, смакуя, пейте эти истории. В книгу вошли трогательные рассказы и рецепты любимых напитков Татьяны Лазаревой, Натальи Ремиш, Ксении Безугловой, Нино Катамадзе, Марики Кравцовой, а также читателей. Словом, наливай и читай!

Здравствуй, моя нежность! Моя ты радость, жизнь моя, Ты ночью звёздочка моя, А утром солнышко. Как я ждала тебя, моя ты доченька! Ты ангел мой, мой свет, моя награда. Я бесконечно счастлива, я бесконечно рада…

Автобиографический роман и стихотворный дневник о первой любви. Зимним утром взбалмошная Ксения встречает красавца Егора и влюбляется. Первая любовь так желанна, что Ксюша совершает шуточный приворот. Она пишет на листке фразу: «Ты всегда будешь меня любить» и сжигает с локоном волос Егора. Неумелый приворот меняет их судьбы и влечет за собой необычные последствия. Бороться за призрачное счастье или оставить все в прошлом? Любит Егор или вынужден любить? И как понять, когда нужно отпустить…

Дамский преферанс - игра с множеством непредсказуемых ходов и поворотов, очень похожих на реальную жизнь, когда человеческие судьбы тусуются, словно колода карт, и порой странным образом раскладываются на ломберном столе истории. Упоминающиеся многократно в романе слова, кодирующие хитросплетения старого карточного фокуса (наука умеет много гитик), глубоко символичны: линия жизни каждого игрока-героя полна тайн, сложнее и запутаннее любых карточных многоходовок, а реализм и сюрреализм их судеб так близки, что уже едва различимы.Сюжетная канва романа захватывает последние двадцать пять лет бурной и переменчивой истории нашей страны, многие драматические и трагические события которой получили в романе субъективное авторское прочтение. Прототипами героев стали реальные люди, чьи черты, характеры и судьбы сплелись волей писателя в собирательный образ целого поколения.