Книги, похожие на «Максим Горький, На соли»

«Спустя несколько лет после рассказанной мною истории с Чахрой-барином пришлось мне поселиться в Больших Прорехах надолго: я задумал построить на земле своей племянницы хутор. На все время, пока заготовляли материал для стройки, пока строилась сама изба, я должен был поселиться у кого-либо из прорехинских крестьян…»

«Жил некто Ким-хашени.На родине не везло ему, и решил он поехать за моря попытать счастья…»

«Трое рослых татар, с заступами в руках, молча уравнивают упругую землю – съезд к парому. Один возится на самом пароме, расковыривая ломом доски, еще один – мешая ему – метет паром измызганной метлой, ими тихо командует статный юноша в лиловой тюбетейке – у него очень белое лицо, большие грустные глаза и ярко-красные губы. Я сижу на скамье у ворот постоялого двора, любуюсь тихо-умной работой татар, голубями, – на душе у меня удивительно хорошо, точно я сам сделал всё это: солнце, небо, землю и всё, что на ней. Недурно сделал и тихонько радуюсь…»

«Жил-был блин – рассыпчатый, крупитчатый, поджаренный, подпеченный.Родился он на сковороде, на самом пылу.Масло на сковороде кипело, шипело, прыгало, брызгало во все стороны…»

«Полдень. Управляющий «Зверинца братьев Пихнау», отставной портупей-юнкер Егор Сюсин, здоровеннейший парень с обрюзглым, испитым лицом, в грязной сорочке и в засаленном фраке, уже пьян. Перед публикой вертится он, как чёрт перед заутреней: бегает, изгибается, хихикает, играет глазами и словно кокетничает своими угловатыми манерами и расстегнутыми пуговками. Когда его большая стриженая голова бывает наполнена винными парами, публика любит его. В это время он «объясняет» зверей не просто, а по новому, ему одному только принадлежащему способу…»