Книги, похожие на «Ребекка Уинтерз, На пороге соблазна»

Судьба словно играла юной Александрой Лоренс, подбрасывая ей сюрприз за сюрпризом. Сначала, совсем еще девочкой, толком не успев понять, что произошло, она стала женой герцога Джордана Хоторна. Затем – почти сразу же – получила известие о гибели мужа и, после долгих сомнений, без любви согласилась вступить в новый брак. Но во время венчания в соборе появился… Джордан, «воскресший из мертвых» и отнюдь не желающий отдавать другому ту, которую мучительно ревнует и страстно любит, ту, которую намерен заставить полюбить себя…Джеффри Кларку, чей необычайный ум и дар предвидения позволили ему просить руки самой прелестной женщины в мире, и моей дочери Уитни, оказавшейся достаточно мудрой, чтобы ответить согласием.Приношу горячую благодарность Мелинде Хелфер за поддержку и ободрение в создании этого романа, а также Роберту А. Вулфу, чьи компетентность и доброта позволили мне сосредоточиться на работе и предоставить ему справляться с остальными делами.

Отпрыск королевской семьи, пусть и незаконнорожденный, должен вступить в брак, подобающий его или ее происхождению, – таков негласный закон царствующих домов Европы. Но на что может рассчитывать несчастный английский принц, если его внебрачная дочь Джиллиан, выросшая на вольных просторах Сицилии, ведет себя не как благородная леди, а как дерзкий мальчишка-сорванец? В полном отчаянии его высочество решает временно передать Джиллиан под опеку безукоризненного знатока придворного этикета и манер – Чарлза Валентина Пенли, герцога Левертона. Однако воспитание непокорной девчонки принимает весьма неожиданный оборот, когда строгий наставник без памяти влюбляется в очаровательную ученицу…

«Вот такую милую песенку распевали на улицах Парижа в смутные дни и ночи 1789–1793 годов, до тех пор, пока «красный революционный повар» не наточил-таки свой нож… вернее, пока знаменитый парижский палач Самсон не опустил лезвие гильотины на нежную белую шею французской королевы Марии-Антуанетты. Она была приговорена к смерти Трибуналом, который называл себя олицетворением народа…»