Книги, похожие на «Елизавета Федоровна Литвинова, Н. И. Лобачевский. Его жизнь и научная деятельность»

По разносторонности своих интересов и многообразию достижений имя Дмитрия Ивановича Менделеева может быть поставлено в один ряд с именами знаменитых титанов эпохи Возрождения. Менделеев прославился не только как химик, но и как экономист, географ, геолог, метролог и организатор промышленного производства. Ему принадлежит разработка таможенного тарифа для Российской империи. А в своей работе «Заветные мысли» ученый раскрылся как глубокий политический мыслитель и футуролог. В нашей Библиотеке представлена мини-книга Кирилла Титова об этом выдающемся ученом «Менделеев. Заветные мысли великого русского ученого».

Апрель 1937 года. Редакция университетской малотиражки «Сталинец». Назначенный недавно редактор проводит совещания с групповодами студенческих корреспондентов о содержании очередного номера. Они пытаются показать университетскую жизнь через призму жизненных и политических установок того времени. Иногда это вызывает у них возражения, появляются конфликты. Но жизнь берет свое. Они влюбляются, назначают свидания. Они — наши бабушки и дедушки. Они были счастливы — иначе нас с Вами не было.

«…Как бы педагоги и физиологи ни отнеслись к словам моим, я буду настойчиво утверждать: первым впечатлением, сохранившимся в моей памяти, было, что кудрявый, темно-русый мужчина, в светло-синем халате на черном калмыцком меху, подбрасывает меня под потолок, и мне было более страшно, чем приятно. Самые черты лица этого человека твердо врезались мне в память, так что я узнал его двадцать лет спустя, хотя в течение всего этого времени не видал даже его портрета. Этот человек был родной брат матери моей, сын Дармштадтского обер-кригскомиссара Карла Беккера, носивший в России имя Эрнста Карловича, точно так же, как мать моя, до присоединения к православной церкви, носила название Шарлотты Карловны. Но как восприемником ее был родной брат отца моего Петр Неофитович, то мать в православии называлась Елизаветой Петровной. Такое светлое пятно на непроницаемом мраке памяти моей в данное время почти невероятно, так как мне не могло быть более 1 1/2 года от роду. Конечно, я ничего не помню, каким образом дядя Эрнст прибыл к нам в Новоселки и снова уехал в Дармштадт. Точно так же, как память моя до самых слабых сумерков своих находит лики моих родителей и моего крестного отца, дяди Петра Неофитовича, – я не помню времени, когда бы при мне не было крещеной немки Елизаветы Николаевны…»