Книги, похожие на «Виктория Мамонова, Morpho menelaus»

«В золотых просторах взора Между небом, между морем Лебедь пролетел. Чёрное крыло взывало К призрачной луне, Белое крыло искало Путь к былой весне, В море бури поднимая, Чёрное неслось, Эти бури утишая, Белое лилось» (4401). «Страшно приблизиться мне К музыки тайне. Знаю, что там в глубине Дали бескрайни. Знаю и медлю шагнуть В волны звучаний, Просто боюсь утонуть В море печали. Просто боюсь оживить Голос любимый, В грустные ивы Долго он будет сквозить Холодом зимних Лунных мотивов» (4402).

В настоящий сборник включены стихотворения, написанные, за редким исключением, в XXI веке. Часть из них публиковалась в двух вышедших ранее книжках автора: «И так недосягаем горизонт» (2006 г.), «Весны сияющая бездна» (2012 г.), некоторые увидят свет впервые. Ряд произведений вошел в шорт-лист премии «Живая литература» в сезоне 2012–2013 гг.Участник шорт-листа премии «Живая литература», сезон 2011–2012, www.lname.ucoz.ru

В книгу вошли стихотворения из шести сборников поэта, прозаика, переводчика, эссеиста Александра Радашкевича, охватывающие почти полвека творчества и представляющие лучшие образцы того уникального явления русской поэзии, которое критики давно и по праву назвали «стилем Радашкевича» и о котором, возможно, лапидарнее других сказал Вальдемар Вебер: «Радашкевич знает: то, что он говорит, не скажет никто, и говорит так, как способен только он один». Эта книга приглашает читателя совершить внутреннее путешествие сквозь города, страны, миры и эпохи, «где кенотаф оплаканных химер алеет в час нечаянных признаний, когда мы ясно смотрим в никуда, чему-то ничему смущенно улыбаясь».

Автор, знакомый нам уже по многим поэтическим сборникам, теперь предлагает нечто новое. Помимо поэтически преломленных образов, созданных им в диалоге с миром во всех разнообразных его проявлениях – природы, искусства, истории, человеческих судеб, личных воспоминаний, поэт вводит нас в сферу своего нового бытийного опыта. Это опыт философского осмысления жизненного материала, для которого потребовался и новый язык. «Без рифм» – так назван автором этот особый ракурс – взгляда на мир как бы с высот, когда все мелкое и неважное исчезает, уступая зрительное поле непреходящим образам и смыслам.