Книги, похожие на «Татьяна Александровна Акилова, Монолог с судьбой»

С невероятной тоскою в голосе Сева продолжил: — …Солнышко, мне кажется, что это конец, я чувствую, что мои дни сочтены. Чудес не бывает… — Не смей так говорить! — строго оборвала его Элина… — Да, сейчас нам кажется, что мы попали в капкан, в замкнутый круг, но раз мы попали сюда, значит, и выход есть! Сева, есть выход! Мы должны пытаться сбежать из него, а не ждать обреченно смерти, слышишь?!..

Отец Никифор огляделся. В голове звенел благовест. — Гармонь бы мне, — застенчиво улыбнулся он. Юрий Тойвович уже не мог смеяться. Он полулежал на своем стуле, вздрагивая в пароксизмах. — Ну, дайте ему гармонь, что ли… — задыхался он. Сбегали к прислуге, принесли — не гармонь, но баян. Отец Никифор растянул мехи и сноровисто заиграл «Гоп-стоп, Зоя». Книга содержит нецензурную брань.

Думаете, если ваш рейс задержали, значит вам просто не повезло? Не ваш день? Звезды не так сошлись? Нет. Это значит, что вы просто не должны вовремя вылететь, поскольку за это пусть и короткое время с вами обязательно должно приключиться что-то очень для вас значимое и глобальное. И поймете вы это не сразу, возможно, даже, через несколько лет, когда будете находиться под толщей самых разных проблем и обстоятельств: слепая ответственность перед родителями, нежелание прислушиваться к себе и следовать зову сердца, неудачный брак… И когда это случится, когда над вашей головой, наконец, загорится лампочка, вы столкнетесь с еще большими катастрофами, о которых прежде и подумать не могли. Перевернется весь ваш мир и взгляды. Вы будете делать то, что прежде осуждали. А все почему? Потому что это любовь. До самой-самой дрожи.

«Две части целого» — повесть в двух частях — «Вечное настоящее» и «Дизайн для адвоката». Необходимость объединения кусочков в целое вызвана скорее личными причинами, нежели законом жанра. До некоторой степени повесть биографична, однако не следует воспринимать изложенные события как элементы подлинной анкеты автора. В повести раскрывается эволюция сознательной жизни обычного, провинциального человека — от детского мировосприятия, через рационализм к осознанию собственной достоверности.