Книги, похожие на «Николай Михайлович Русинов, Монолог о прожитом и пережитом»

Новейшая история нашей страны с избытком насыщена тайнами, мифами и парадоксами. Одним из таких парадоксов истории СССР является вознесение на вершины власти Никиты Хрущева – малограмотного изворотливого хитрого и хваткого партийного функционера, который на протяжении десятка лет не только жонглировал судьбами миллионов людей, но и угрожал существованию целой планеты, балансируя на грани ядерной войны и мира.Книга «Хрущев: интриги, предательство, власть» – это интересная художественно-публицистическая реконструкция советской истории ХХ века, честная попытка отделить зерна от плевел. В работе использованы архивные материалы, прежде закрытые для широкого доступа.Данная историко-публицистическая летопись является логическим продолжением двух предыдущих исследований автора, первое из которых было посвящено Николаю II, а второе И. В. Сталину.

Владимир Ефимович Семичастный, партийный и государственный деятель, председатель КГБ в 1961–1967 годах, был из числа «молодых реформаторов», заявивших о себе во времена «оттепели» и смещенных с политического олимпа в эпоху «застоя». Первый из руководителей КГБ, кто регулярно встречался с ценными агентами советской внешней разведки, и единственный, кто в своих мемуарах подробно рассказал о работе разведчиков-нелегалов. А еще о том, как удалось избежать трансформации Карибского кризиса в третью мировую войну и какую роль в этом сыграла советская внешняя разведка.Оценивая работу разведок, противостоявших друг другу в разгар «холодной войны», он не только сравнивает их профессиональную эффективность, но и задается более глубокими вопросами – о том, морален ли шпионаж вообще, и чем государству и личности приходится платить за проникновение в чужие тайны.

Застой, преддверие краха империи, канун развала СССР — так позже историки назовут эти годы. А большинство людей тогда просто жили — работали, учились, влюблялись, ходили в походы. Автор решил собрать в единый сборник свои газетные публикации того времени, какие смог найти, — и, неожиданно для самого себя, обнаружил, что из пожелтевших строк сложилась своеобразная мозаика ушедшей эпохи.