Книги, похожие на «Леонид Кузнецов, Микрики»

Михаил Елизаров – автор романов “Земля”, “Pasternak” и “Мультики” (шорт-лист премии “Национальный бестселлер”), сборников рассказов “Ногти” (шорт-лист премии Андрея Белого), “Мы вышли покурить на 17 лет” (приз читательского голосования премии “НОС”).“Библиотекарь” – роман, удостоенный премии “Русский Букер” и породивший скандалы и дискуссии в обществе; роман о священных текстах – но без “книжной пыли” Борхеса и Эко: книги здесь используются по прямому архетипическому назначению – оправленные в металл, они сокрушают слабенькие черепные коробки, ломают судьбы, зовут на костёр и вторгаются в ткань мироздания.…Скучнейшие производственные романы всеми забытого советского писателя Громова спустя годы после его смерти обнаруживают в себе магические свойства: каждый способен наделить читателя сверхъестественными способностями. За право читать Книгу приходится сражаться с топором в руке…

Рассказ «Простите пехоте…» — по крупицам собирая подробности этого боя, автору удалось правдиво передать атмосферу войны. «Белые журавушки» и «Сердце подскажет» — необычные судьбы людей, с которыми он встречался во время походов по местам сражений Великой Отечественной. Дипломом лауреата Всероссийского литературного конкурса «Светлые души» отмечен рассказ «Осталось чиркнуть спичкой», а рассказ «Цветное фото с красивой девочкой» попал в число лучших на литературном конкурсе «Дама с собачкой».

Главный герой книги «На солнечной стороне улицы» – сам Город, Голем романа… Я лишь вдувала жизнь в его глиняные дувалы, чтобы он встал перед нами – очарованный, шумный, яркий, столпотворимый. Я лишь рассадила по сюжету населяющие его существа, а их чувства и изреченные мысли придумала по возможности правдиво, чтобы обрели они плоть и пот; чтобы писательских приемчиков и ниточек, этих «набоковских домовых», которые, как известно, живут в тексте и прядут прозу, не удалось углядеть. Чтобы, просто-напросто, вчитавшись (а это ведь род заклинаний!), ты попадал в Город и начинал там жить…Мне хотелось, чтобы на поверхности этого романа необходимым миражом присутствовал причудливый сюжет – его арки и арыки, дворы и базары, кентавры и ангелы, святые и злодеи; чтобы витал над ним абсурдный азиатский быт, незыблемый в своей безумности, крутящий вверх ногами печальное черно-белое кино. Чтобы описанный, воссозданный мною, воплощенный в картинах моей героини Веры Город-роман полнился Вавилонско-Брейгелевским многоголосьем, баянился, строился, тянулся ввысь – возникал воочью.Чтобы в этом романе, на котором лежит солнечная печать моего детства, навечно поселилось сладостное прошлое: «И стал Ташкент»…