Книги, похожие на «Фаддей Булгарин, Мазепа»

Александр Ильич Дутов, потомственный казак, атаман Оренбургского казачьего войска, ветеран-орденоносец Русско-японской и Первой мировой войн, участник Брусиловского прорыва, генерал-лейтенант и непримиримый борец с большевистским режимом, был ликвидирован спецгруппой чекистов 7 февраля 1921 года в китайском городе Суйдун.Об этом неординарном человеке, бесстрашном кавалеристе, талантливом военачальнике, любимом атамане оренбургских казаков и его яркой, но короткой жизни рассказывает новый остросюжетный роман известного писателя Валерия Поволяева.

«…Процесс проходил в 1927 году в городе Семипалатинске, в столице дикого степного раздолья. За сотни верст шли по доброй воле свидетели. Толпами двигались из деревень, чтобы посмотреть на легендарного «зверя». Театр имени Луначарского не мог вместить всех людей, и многие свидетели ждали вызова в суд на улице. Вся наша страна следила за этим процессом, газеты публиковали подробные стенограммы речей. На митингах люди требовали для Анненкова самой лютой казни – без суда и следствия.Прокурор сам поседел от ужаса, пока вел этот процесс…»

Воспользовавшись тем, что царь Иван Грозный ведёт Ливонскую войну, крымский хан Девлет-Гирей отправляется в набег на русские земли, и Москва выгорает чуть ли не дотла. Успех окрыляет, и турецкий султан Селим даёт своему вассалу пушки, янычар, ополченцев… Девлет-Гирей снова идёт на Москву. Теперь он сам хочет сесть «на царство»… Войско князя Воротынского, охранявшее засечную черту, пытается остановить незваных «гостей». Происходит кровопролитная битва при Молодях, которую историки называют вторым Бородином, подчёркивая этим значение сражения для становления государства Российского.Новый роман признанного мастера исторической и остросюжетной прозы.

«Лес шумел…В этом лесу всегда стоял шум – ровный, протяжный, как отголосок дальнего звона, спокойный и смутный, как тихая песня без слов, как неясное воспоминание о прошедшем. В нем всегда стоял шум, потому что это был старый, дремучий бор, которого не касались еще пила и топор лесного барышника. Высокие столетние сосны с красными могучими стволами стояли хмурою ратью, плотно сомкнувшись вверху зелеными вершинами. Внизу было тихо, пахло смолой; сквозь полог сосновых игол, которыми была усыпана почва, пробились яркие папоротники, пышно раскинувшиеся причудливою бахромой и стоявшие недвижимо, не шелохнув листом. В сырых уголках тянулись высокими стеблями зеленые травы; белая кашка склонялась отяжелевшими головками, как будто в тихой истоме. А вверху без конца и перерыва тянул лесной шум, точно смутные вздохи старого бора…»

«Эта краткая запись о действительном, хотя и невероятном событии посвящается мною досточтимому ученому, знатоку русского слова, не потому, чтобы я имел притязание считать настоящий рассказ достойным внимания как литературное произведение…»