Книги, похожие на «Александр Пушкин, Лучшие повести и рассказы о любви в одном томе»

С художественной стороны рассказ в большинстве отзывов был оценен положительно. Так, например, Арс. И. Введенский писал, что «Отчаянный» «производит впечатление в высшей степени целостное и живое». Анонимный рецензент «Голоса» в «Литературной летописи» отмечал, что «портрет» Миши Полтева «принадлежит к числу наиболее удачных из тех, какие выходили из-под пера Тургенева. Он совсем живой; забыть его, раз на него взглянув, невозможно. Вообще вся серия рассказов, названная автором „Из воспоминаний своих и чужих“, из которой в прошлом году появился уже рассказ „Старички“ (То есть «Старые портреты»), обещает быть собранием законченных очерков»…

Книги Веры Сергеевны Новицкой, писательницы рубежа XIX и XX столетий, были широко известны и любимы девочками и их родителями. Вера Сергеевна знала и чувствовала тот мир, о котором она писала, – в течение нескольких лет Новицкая преподавала в женской гимназии. Именно наблюдения за девочками и дали писательнице материал для её работ.«Первые грёзы» – последняя повесть сборника «Безмятежные годы» о Мусе Старобельской. Читатель вместе с героиней проходит длинный и непростой путь – Муся превращается из беззаботного подростка в увлечённую литературой, испытавшую первую любовь и мечтающую помогать людям девушку. Замечательный и чуткий язык того времени окрашивает эту историю в совершенно особенные краски, перенося нас в тенистый сад дворянского поместья.

«Карманные часы, лежавшие на письменном столе, торопливо и однообразно пели две нотки. Разницу между этими нотами трудно уловить даже тонким ухом, а их хозяину, бледному господину, сидевшему перед этим столом, постукиванье часов казалось целою песнею…»

«Дело было осенью. Уже несколько часов бродил я с ружьем по полям и, вероятно, прежде вечера не вернулся бы в постоялый двор на большой Курской дороге, где ожидала меня моя тройка, если б чрезвычайно мелкий и холодный дождь, который с самого утра, не хуже старой девки, неугомонно и безжалостно приставал ко мне, не заставил меня наконец искать где-нибудь поблизости хотя временного убежища. Пока я еще соображал, в какую сторону пойти, глазам моим внезапно представился низкий шалаш возле поля, засеянного горохом. Я подошел к шалашу, заглянул под соломенный намет и увидал старика до того дряхлого, что мне тотчас же вспомнился тот умирающий козел, которого Робинзон нашел в одной из пещер своего острова…»