Книги, похожие на «Виссарион Белинский, Литературная хроника»

«Можете себе представить, с какою жадностью принялся я за чтение… и вообразите мой ужас: не только никакого проблеска замечательного дарования, но совершенное невежество – в смысле художественном…»

«Распятый на кресте нечистыми руками,Меж двух разбойников Сын божий умирал.Кругом мучители нестройными толпами,У ног рыдала мать; девятый час настал:Он предал дух Отцу. И тьма объяла землю.И гром гремел, и, гласу гнева внемля,Евреи в страхе пали ниц…И дрогнула земля, разверзлась тьма гробниц,И мертвые, восстав, явилися живыми…»

«„Данте современности“: из всех сравнений, которыми критики и историки литературы пытались определить значение Эмиля Верхарена, как поэта, это – едва ли не самое удачное. Не потому, чтобы между поэзией Данте и поэзией Верхарена было существенное сходство; напротив, по своему пафосу, они скорее противоположны. Мистик, временами становящийся схоластом, замыкающий мечты в строгие терцины своей „Комедии“, Данте мало похож на реалиста, почти позитивиста, Верхарена, страстного поклонника точного знания, проповедника его успехов, пророка его безграничных возможностей, поэта, смело пренебрегающего условными метрами, ищущего новых, ему одному свойственных ритмов…»

«Неумолимая смерть махнула страшною косою – и в мире не стало одного доброго человека!.. Поэт любезный, друг искренний, защитник угнетенных, утешитель несчастных, Пнин, скончался прошедшего сентября 17 числа, между 10 и 11 часов пополудни. Друзья и любители изящного провожали со слезами гроб поэта-философа…»

«Приняв поручение редакции „Печати и Революции“ сделать обзор русской поэзии за пять лет, 1917–1922, я сознавал, что беру на себя немалую ответственность и вообще как автор такого обзора, и в частности, как поэт, участник поэтического движения последних десятилетий. Прежде всего трудно было достичь полноты обзора, говоря о периоде, когда нормальное распространение книг было нарушено, когда нередко книга, напечатанная в Петрограде, тем более в провинции, оставалась неведомой в Москве. Очень вероятно, что ряд явлений, может быть, интересных, ускользнул от моего внимания. Вместе с тем огромное все-таки количество альманахов, книг, книжек, брошюр со стихами, изданных за 5 лет, которые не все можно было вновь получить в руки, заставляло о многом говорить по памяти. Вполне возможно, что, делая посильную оценку нескольких сот изданий, я в иных случаях допустил суждения, недостаточно обоснованные. Во всех этих пропусках и промахах заранее прошу извинения, не столько у читателей, сколько у товарищей-поэтов…»