Книги, похожие на «Лион Измайлов, Курам на смех»

Собрание произведений Михаила Жванецкого, написанные в девяностые. «Там хорошо, где нас нет», «Сексуальная революция», «Красивая женщина», «Одесский телефон» помнят все поклонники автора.

«С 1983 года я в Москве. Так и живу: закончил Одессу, поступил в Ленинград, закончил Ленинград, поступил в Москву, где и учусь уже всю жизнь. Когда сейчас получаю записки: «Расскажите, как вы жили?» – удивляюсь. Жил неплохо. Человек вообще не знает, как он живет, пока не узнает от других. Я и не знал, что можно печататься в газетах, в журналах, выпускать книги, выступать по телевидению, что-то узнавать из собственных ответов. Я немного жил, немного писал, немного читал, кто-то начал записывать, кто-то – переписывать. Ну и что? И когда мне говорят: «Неужели вы не понимаете?» – я думаю, думаю и не понимаю».

«Я не собирался быть писателем, и, видимо, им не стал. Правда, в молодости была какая-то веселость, привычка к смеху вокруг себя.Мы смеемся вместе. Вы смешите меня, потом этим же я смешу вас. Приятно, что мои рассказы стали привлекать публику, для чего большое значение имеет интонация. Мы так и жили все эти годы: говорили одно, думали другое, пели третье. Опровергали слова жестом, придавали другой смысл интонацией, и самому хотелось уцелеть и сохранить сказанное.Три-четыре раза что-то печатали, но после публикации компания как-то рассыпалась.А еще, говорят, это нельзя читать глазами. А чем? Мне нетрудно было читать вслух, и я ушел на сцену. Нашел свой школьный легкий портфель, набил руку, появилось актерское мастерство. Начал подмигивать и ругаться, если кто-то что-то не понимал: ну и публика сегодня. По рукам пошли записи. «Эх, – вздыхало начальство, – вы способный человек, но эти пленки…» А что мне с пленками – издавайте.Я пытался расставить написанное последовательно или по темам. Чем можно связать разрозненное? Своей жизнью. Концовку додумаете сами.А я, разбив написанное на несколько глав, приглашаю вас к чтению. Если будет трудно читать, мой голос поможет вам, как вы помогали мне все мои трудные годы».

«Меня когда-то спросили: “Чем характеризуется успех эстрадного концерта и филармонического, и в чем их различие?” Я ответил: “Успех филармонического – когда в зале мёртвая тишина, она же – является провалом эстрадного”. Эстрада требует реакции зрителей, смеха, аплодисментов. Нет, зал может быть заполнен и тишиной, но она, эта тишина, должна быть кричащей. Артист эстрады, в отличие от артистов театра и кино, должен уметь общаться с залом и обладать талантом импровизации, он обязан с первой же минуты “взять” зал и “держать” его до конца выступления.Истинная Эстрада обязана удивлять: парадоксальным мышлением, концентрированным сюжетом, острой репризой, неожиданным финалом. Когда я впервые попал на семинар эстрадных драматургов, мне, молодому, голубоглазому и наивному, втолковывали: “Вас с детства учат: сойдя с тротуара, посмотри налево, а дойдя до середины улицы – направо. Вы так и делаете, ступая на мостовую, смотрите налево, а вас вдруг сбивает машина справа, – это и есть закон эстрады: неожиданность!” Очень образное и точное объяснение! Через несколько лет уже я сам, проводя семинары, когда хотел кого-то похвалить, говорил: “У него мозги набекрень!” Это значило, что он видит Мир по-своему, оригинально, не как все…»