Книги, похожие на «О. Генри, Купидон порционно»

Джек Керуак (Жан-Луи Лебри де Керуак, 1922–1969) – писатель-эпоха, писатель-парадокс, посеявший ветер и не успевший толком узнать, что пожал бурю, не утихшую и в наши времена. Выходец из обедневшей семьи французских аристократов, он стал голосом протестующей американской молодежи и познакомил молодых американских интеллектуалов с буддизмом. Критики высокомерно не замечали его, читатели-нонконформисты◦– носили на руках.Буйный… Лиричный… Чувственный… Дикий… Энергичный… Такими эпитетами описывали первые критики этот роман Джека Керуака – книгу, которая зажгла все поколение хиппи.Сага двух скитальцев с Западного побережья Америки и история их безудержных поисков Истины и Оттяга. Раскованные девушки, свободная любовь, реки вина и восточная мистика – так начинается их духовное странствие. Но истинное Прозрение наступает лишь на вершине одинокой горы, в сокровенном одиночестве, уносящем их ввысь…Роман Джека Керуака в 1958 году снес все барьеры и провел читателя от свингующих баров Сан-Франциско до заснеженных пиков Сьерры. Всё новые поколения читателей находят в нем и сексуальные оргии – задолго до «лета любви», и свободные джазовые импровизации – еще до появления рок-музыки, и поэтические «любовные забастовки», и марафоны пьянства, которым предаются молодые люди, подсевшие на чувственность и стремящиеся «улететь». Бродяги Дхармы.

«Я знаю, что такое отчаяние. Наследственность подготовила мне для него почву, люди разрыхлили и удобрили ее, а жизнь бросила смертельные семена, из коих годам к тридцати созрело черное душевное состояние, называемое отчаянием.Мой дед, лишившись рассудка на восьмидесятом году жизни, поджег свои собственные дома и умер в пламени, спасая забытую в спальне трубку, единственную вещь, к которой он относился разумно. Мой отец сильно пил, последние его дни омрачились галлюцинациями и ужасными мозговыми болями. Мать, когда мне было семнадцать лет, ушла в монастырь; как говорили, ее религиозный экстаз сопровождался удивительными явлениями: ранами на руках и ногах. Я был единственным ребенком в семье; воспитание мое отличалось крайностями: меня или окружали самыми заботливыми попечениями, исполняя малейшие прихоти, или забывали о моем существовании настолько, что я должен был напоминать о себе во всех, требующих постороннего внимания, случаях…»

Оптимист и пессимист живут в одном доме… (Первый когда-то спас второго).

Однажды на выставке Грина поразила гравюра английского художника. Она изображала дорогу, исчезающую за пустынным холмом, и называлась «Дорога никуда». Так возник замысел последнего и самого грустного романа писателя.