Книги, похожие на «Сергей Донской, Конь в пальто»

«Осипов с трудом поднялся на ватные ноги, глянул мельком в зеркало, сморщился в отвращении и поковылял на кухню. Там в стенном шкафчике хранились на случай подобных обстоятельств несколько упаковок таблеток „Алкозельц“. Конечно, действовали они вовсе не так эффективно, как заверяла телевизионная реклама, однако немного улучшали самочувствие. Дрожащими руками Степан вскрыл упаковку, набрал в стакан воды и с нетерпением наблюдал, как растворяется, шипя, лекарство от похмелья. Затем, проглотив приятный на вкус лимонный напиток, тяжело плюхнулся на табуретку, прикурил сигарету и задумался. Если весь отпуск пройдет так, как начался, что, кстати, вполне вероятно, то к началу работы он превратится в абсолютную развалину, которой потребуется не меньше недели, чтобы вернуться в нормальное состояние. Этого допустить никак нельзя!..»

Капитан полиции Павел Загорский переведен из Москвы в Зеленоградское УВД – его отправили в «ссылку» за серию нераскрытых ограблений, одно из которых было особенно громким: из музея вынесли несколько бесценных картин, и сделали это так мастерски, что бывалые сыщики диву дались. Прошло восемь лет. Павел уже почти забыл о своем позоре, когда к нему попало дело об ограблении коллекционера. Изучив материалы, Загорский вдруг понял, что преступление совершил его старый знакомый – картинный вор. И самое главное: в этот раз он «наследил» – оставил зацепку! Впервые за много лет в полицейском проснулся инстинкт охотника. Загорский решил во что бы то ни стало поймать и жестоко покарать виновника своего позора…

«В запертом изнутри кабинете начальника «крытой» полковника МВД Фелицина Виктора Степановича сидели за столом двое: полковник собственной персоной и тюремный «кум» – майор Афанасьев Александр Владимирович. Перед ними стояли до половины заполненная окурками пепельница, початая бутылка пятизвездочного армянского коньяка, две пузатые рюмки и тарелка с шоколадными конфетами. На стене прямо над головой Фелицина висели три загаженных мухами портрета: Ленина, Дзержинского и нынешнего генсека Горбачева. Поскольку Михаил Сергеевич попал в кабинетный «иконостас» сравнительно недавно, ему досталось от зловредных насекомых значительно меньше дерьма, нежели Владимиру Ильичу или Феликсу Эдмундовичу. Однако досталось! Особенно почему-то левому глазу. В результате казалось, будто последний глава КПСС где-то обзавелся внушительным темно-коричневым бельмом. Зимой смеркается рано, и за незанавешенным решетчатым окном пылало зарево мощных прожекторов, не оставлявших на тюремной территории ни малейшего темного закутка. Под потолком кабинета тускло светила лампа в насквозь пропыленном матерчатом абажуре. Оба властителя судеб населявших тюрьму многочисленных зеков с удовольствием потягивали коньяк, посасывали сигареты с фильтром и беседовали вполголоса. В воздухе плавали сизые клубы табачного дыма. В дальнем углу за шкафом скреблась обнаглевшая мышь…»