Книги, похожие на «Сергей Андреевский, Книга о смерти. Том II»

«Над городом неподвижно стояли серые тучи; на грязную землю лениво падал мелкий дождь, окутывая улицы тусклой, дрожащей тканью…Окружённая плотной цепью полицейских, по мокрому тротуару, прижимаясь к сырым стенам домов, медленно шла густая толпа мужчин и женщин, а над нею колебался глухой, неясный шум.Серые, сумрачные лица, крепко сжатые челюсти, угрюмо опущенные глаза. Кое-кто растерянно улыбается и развязно шутит, стараясь скрыть обидное, тяжёлое сознание бессилия. Порою раздаётся сдавленный крик возмущения, но он звучит тускло и неуверенно, как будто человек ещё не решил: пора возмущаться или уже – поздно?..».

В книге известного писателя Льва Бердникова предстают сцены из прошлого России XVIII века: оргии Всешутейшего, Всепьянейшего и Сумасброднейшего собора, где правил бал Пётр Великий; шутовские похороны карликов; чтение величальных сонетов при Дворе императрицы Анны Иоанновны; уморительные маскарады – “метаморфозы” самодержавной модницы Елизаветы Петровны.Автор прослеживает судьбы целой плеяды героев былых времён, с именами и громкими, и совершенно забытыми ныне. Уделено внимание и покорению российскими стихотворцами прихотливой “твёрдой” формы сонета, что воспринималось ими как победа над трудностью. Лавры этой победы – овладение художественным опытом Европы, с поправкой на российские вкусы и черты, на российскую веру в себя – мыслились как возвышение Отечества.Книга о тех, кто способствовал развитию русской культуры и необычайно её обогащал, отчасти подготовив то, чем ныне она имеет право гордиться.

Кострома — один из интереснейших, красивейших и величайших городов России. Костромские гостиные ряды уникальны. На огромной площади расположилось множество различных корпусов с колоннами и без колонн, все — красоты неописуемой. Ипатьевский монастырь. Музей деревянного зодчества.

«Честь имею поздравить ваше высокоблагородие с походом! – крикнул курьер, пристукнув шпорами и останавливаясь неподвижно у дверей.Поход! Это известие застигло наше маленькое общество в самую поэтическую минуту военной жизни, – разумеется, мирного времени, – в декабрьские сумерки за чайным столом, когда кипящий самовар, нагревая парами морозный воздух хаты, стягивает в один тесный кружок всех присутствующих, а чай, разливаясь горячею струею в окостенелых членах, проясняет мысли, развязывает языки, придает живость и беглость разговорам. В такую-то минуту слово «поход», свалившись к нам будто с неба на чайный стол, потрясло все сердца электрическою силою…»

«Иван Иванович происходил из старинной дворянской семьи. Он родился в 1798 году и тринадцатилетним мальчиком (в 1811 г.) был отдан в знаменитый Царскосельский лицей, из которого вышло впоследствии столько известных литературных и общественных деятелей. Уже в стенах лицея в Пущине пробудились самые живые общественные интересы, а знакомство с кружком передовых русских людей того времени (Муравьевы, Бурцев, Колошин, Семенов), как знакомство в ту же эпоху лицейского товарища Пущина, славного русского поэта Пушкина с Чаадаевым, закрепило и оформило взгляды вступавшего в жизнь юноши. По окончании лицея Пущин прослужил некоторое время в гвардейской конной артиллерии, но, будучи вскоре принят Бурцевым в известный Союз Благоденствия, решил на деле проводить идеи Союза в жизнь. С этою целью он сбросил с себя блестящий мундир гвардейского офицера и принял должность судьи в Московском надворном суде. Нужно вспомнить предразсудки того времени, чтобы оценить все значение поступка Пущина и всю силу его убеждений…»