Книги, похожие на «Сергей Андреевский, Книга о смерти. Том I»

В прозе Леонида Андреева причудливо переплелись трепетная эмоциональность, дотошный интерес к повседневности русской жизни и подчас иррациональный страх перед кошмарами «железного века». Любовь и смерть, жестокосердие и духовная стойкость человека – вот главные темы его повестей и рассказов, ставших одним из высших достижений русской литературы начала XX столетия. В этом томе представлены его лучшие повести и рассказы.Жизнь Василия ФивейскогоИуда ИскариотКрасный смехРассказ о семи повешенныМысльЖили – былиТак былоБаргамот и ГараськаПетька на дачеПолетМелькомУ окнаБольшой шлемСлучайГородНет прощенияХристианеИван ИвановичПравила добраОнОслы

Вторая половина XIX века. Борис, старший из сыновей Сергея Горбатова, более тридцати лет провел «в изгнании»: сначала на каторге, а затем в ссылке. Когда-то он участвовал в декабристском восстании, был замечен на Сенатской площади среди «главных мятежников». Его арестовали, а при обыске обнаружили портфель с бумагами, относящимися к деятельности «общества». Портфель был передан Борису младшим братом, но младший не захотел признаться, а старший почел бесчестным оговорить младшего. И вот итог – Борис принял на себя всю тяжесть наказания, отправлен в Сибирь и лишь теперь возвращается, снова видит родных, знакомится с выросшим в его отсутствие новым поколением Горбатовых. Увы, отношения родственников никак не назовешь безоблачными.Этот роман – четвертая из пяти книг эпопеи «Хроника четырех поколений», рассказывающая о дворянском роде Горбатовых. Через историю одной семьи автор показывает различные периоды российской и мировой истории.

«Честь имею поздравить ваше высокоблагородие с походом! – крикнул курьер, пристукнув шпорами и останавливаясь неподвижно у дверей.Поход! Это известие застигло наше маленькое общество в самую поэтическую минуту военной жизни, – разумеется, мирного времени, – в декабрьские сумерки за чайным столом, когда кипящий самовар, нагревая парами морозный воздух хаты, стягивает в один тесный кружок всех присутствующих, а чай, разливаясь горячею струею в окостенелых членах, проясняет мысли, развязывает языки, придает живость и беглость разговорам. В такую-то минуту слово «поход», свалившись к нам будто с неба на чайный стол, потрясло все сердца электрическою силою…»

«Алексея выпустили.Мы с ним поселились на краю города. Сняли у вдовы мелочного лавочника Окороковой две передние комнаты ее ветхого домика. Алеша сильно осунулся, но от побоев совсем оправился. Он по-всегдашнему молчалив, не смотрит в глаза и застенчиво принимает мои заботы о нем…»

«День выдался серенький и дождливый, какие бывают в начале августа, когда еще не успела установиться настоящая крепкая осень. Губернский город Шервож совершенно потонул в грязи, особенно его окраины, где тянулись рядами такие низенькие домишки. Самым грязным местом во всем городе был так называемый Черный рынок. От Черного рынка тянулась самая грязная улица, Веселая, которая заканчивалась городским предместьем, Теребиловкой. Недалеко от Черного рынка на Веселой стоял низенький деревянный домик в три окна, на воротах которого была прибита жестянка с надписью: „Дом канцелярского служителя Петра Афонасьича Клепикова“. В ненастную погоду этот деревянный домик как-то чернел, делался ниже и вообще терял всякую привлекательность. Маленькие окна потели, а в низеньких комнатках водворялся какой-то томительный полусвет. Именно сегодня был такой день, и именно сегодня в домике Клепикова было особенно уныло…»