Книги, похожие на «Антон Чехов, Хирургия»

«– Что же, Иван Макарыч, еще по рюмочке долбанем? а?– Нет-с, Петр Егорыч, многонько очень уж будет: этак и ног с места не сволокешь. Нет-с, не буду, потому зарок дал – не пить под Новый год. Да-с.– Эва!..»

«Шел солдат на станцию, с побывки на позицию возвращался. У опушки поселок вилами раздвоился: ни столба, ни надписи, – мужичкам это без надобности. Куда, однако, направление держать? Вправо аль влево? Видит, под сосной избушка притулилась, сруб обомшелый, соломенный козырек набекрень, в оконце, словно бельмо, дерюга торчит. Ступил солдат на крыльцо, кольцом брякнул: ни человек не откликнулся, ни собака не взлаяла…»

«Перед иконою Владычицы Благодатное Небо горит лампада. Это любимая икона в доме сельского дьякона Звениградова, да к тому же сегодня первый день Рождества, а завтра – день Владычицы. В спальне тихо. На дворе вечер – звонкий, зимний вечер, когда скрип шагов слышен чуть не за версту. Дети – у дьякона их трое – спят. Мать дьяконица Марья Константиновна, двадцатилетняя, женщина с ласковыми карими глазами, сидит у стола и штопает детский чулок. Порою она отрывается от работы и внимательно прислушивается к тихому посвистыванью трех носиков. Старшему носику три года, второму – два; оба эти носа спят в кроватках; а третий, – третий пока подвешен к потолку, на железный крюк, как подвешивают лампу, но не пугайтесь, читатель, конечно, в люльке. Этому носу всего два месяца. Средний нос зовется Назарием, меньшой – Саввушкою…»

Продолжая в «Холостяке» гоголевские традиции и предвосхищая пьесы из чиновничьего быта А. Н. Островского, Тургенев сумел показать, без сатирического пафоса, без нарочито обнаженной тенденциозности, но с беспощадной трезвостью реалиста, своих Мошкиных, фон Фонков и Вилицких в примитивной домашней обстановке, обусловленной социальным положением, кастовыми предрассудками, низким культурным уровнем, аморальностью и карьеризмом, воспитанными в этих персонажах крепостническим государством и николаевской полицейско-бюрократической системой.