Книги, похожие на «Михаил Лермонтов, Каллы»

«Перед вами ребёнок-поэт, вернее поэт-ребёнок, мальчишка — озорной, своенравный, с чутким и восприимчивым сердцем. Он говорит так, словно ему не хватает общепринятых слов, его поэтический всплеск не умещается в известные нам понятия». (Тамара Львова, член Союза российских писателей)

В последние 10 лет поэтические книги Сергея Бирюкова выходили в Тамбове и Лейпциге, Нью-Йорке и Мадриде, стихи печатались в Софии, Белграде, Праге, Скопье, Берлине, Дублине, Амстердаме, Брюсселе, Париже, Токио, Стамбуле, Пекине, Риме, Бухаресте, Будапеште, Вене и других городах. И вот наконец после длительного перерыва книга выходит в Москве. Впервые один из самых непредсказуемых современных русских поэтов предстает перед читателем разными гранями своего дарования. На протяжении всей книги он ведет напряженный диалог с поэтами разных эпох, но прежде всего с Велимиром Хлебниковым. Это книга преображений и преобразований в диапозоне от лирики до ее отрицания, от иронии до сарказма. Но Поезис, то есть Творение, объемлет собой все изгибы движения поэта по рекам русской речи.

«Светлое мореС небом слилось,С тихостью волныПлещут на брег,Кроткие зыбиЧуть-чуть дрожат…»

В настоящем сборнике стихи, песни и поэмы великого шотландского поэта Роберта Бернса представлены в переводе Ю. Лифшица, бережно, скрупулезно и на высочайшем художественном уровне передавшего характерные для лирики Бернса проникновенность, задушевность, трогательность, глубокую грусть, иронию, сочный крестьянский юмор, а порой и безудержное веселье, сочетающиеся с прозрачной простотой слога. При оформлении обложки использована картина шотландского художника Александра Нэйсмита (1758 — 1840).

При переводе (а лучше сказать, переложении) этих стихов каждый из нас руководствовался своими соображениями и своим пониманием замысла автора. Любой перевод – это интерпретация, определённый взгляд на подлинник; наше решение работать вдвоём связано с надеждой, что два взгляда создадут у читателя более глубокий и объёмный образ автора. Об одном мы договорились сразу – сохранить шестистрочную структуру оригинала. Для себя мы эту форму назвали «стопками»: во-первых, в честь Симора, чья фамилия Glass на русский язык переводится именно так; во-вторых, поскольку стопа является первичной мерой стиха, она может служить синонимом поэзии как ритмического искусства. И наконец, нам кажется, что Симор бросал в «топку» своих шестистиший самое существенное в своей жизни («с» ведь всего лишь предлог причастности и легко может менять владельца, что и случилось со стихами Симора – они стали нашим достоянием).Всё остальное – на совести каждого из нас.