Книги, похожие на «Александр Володин, Каково же было их удивление…»

«На этом месте я хотел рассказать вам, читатели, не о том, о чем будет беседа. Я хотел говорить на рождество про один из общественных грехов, которые мы долгие веки делаем сообща всем миром и воздержаться от него не хотим. Но вдруг под вернулся неожиданный случай, что одного моего знакомого, – человека, которого знает множество людей в Петербурге, – под праздник обидели, а он так странно и необыкновенно отнесся к этой обиде, что это заслуживает внимания вдумчивого человека. Я про это и буду рассказывать, а вы прослушайте, потому что это такое дело, которое каждого может касаться, а меж тем оно не всеми сходно понимается…»

Андреев Леонид Николаевич (1871-1919) – русский писатель. В 1897 году закончил юридический факультет Московского университета, недолго работал присяжным поверенным. Карьеру в литературе начал как судебный репортер и фельетонист в газете «Курьер», а в 1898 году издал первые рассказы. В начале векаАндреев сдружился с Горьким и вместе с ним присоединился к кружку писателей, объединившихся вокруг издательства «Знание». Первые рассказы Андреева отличаются пристальным вниманием к жизни «маленького человека»: «Большой шлем», «Город», «Баргамот и Гараська», «Из жизни штабс-капитана Каблукова». Андреева особенно интересует проблема морали, соотношения сознательного и бессознательного в человеке. Зачастую в его рассказах чувствуется неверие в способность человека противостоять инстинктам и слепой судьбе: «Мысль», «Стена», «Бездна», «Красный смех». После революции Андреев эмигрировал заграницу. Скончался в Финляндии.

«Наша улица – Мало-Суетинская – круто спускалась с горы к реке по двум сторонам оврага-съезда, вымощенного, точно на смех, неровно, крупным булыжником. По откосам овраг густо зароёс лопухами, полынью, конским щавелём; в гуще пыльного бурьяна, среди сношенных опорков, черепков посуды и битого стекла, грустно прятались синие цветы повилики, розовые кисточки клевера, золотые звёзды лютиков и мохнатый одуванчик…»

«– Кар-раул! режут! Ба-атюшки, спасите! Смерть моя пришла – ой-ой-ой! – такими неистовыми воплями в один из самых пленительных майских вечеров внезапно огласился дом, в котором жил я весною нынешнего года. Вопли, разумеется, произвели желаемое действие, ибо во дворе тотчас же поднялась самая невообразимая суматоха: тотчас же забегали по лестнице разные жильцы, затем засновали те же жильцы по двору, одни звали на помощь полицию, другие просто кричали неизвестно что, лишь бы только кричать хоть что-нибудь, третьи в смущении толклись на одном месте, разводили руками и бросали глазами по окнам – словом, все население дома пришло в великое движение, обрадовалось удобному для того случаю…»