Книги, похожие на «Валерий Касаткин, Избранное. Том 2. Повести, детективы»

Короткие миниатюры Евгении – маленькие фотографии мгновений, определяющих всю последующую жизнь главных героев. Образы в них удивительно реальны и понятны.Все всегда зримо, ничего лишнего в тексте. и живет в них тонкая душевность, чувственность, доброта Души и абсолютная искренность.. (писатель А. Хазанский)

Федор Абрамов – писатель и публицист, один из наиболее известных представителей «деревенской прозы» – ушел на фронт 22 июня 1941 года. Служил вначале пулеметчиком, а после тяжелого ранения был переведен в отдел легендарной контрразведки «Смерть шпионам! (Смерш)», где прошел путь от помощника оперуполномоченного до старшего следователя. Войну он закончил в 1945 году.В своих воспоминаниях Федор Абрамов рассказывает, чем он занимался в Смерше, – об охоте на шпионов и диверсантов, поимке дезертиров и прочем, однако книга не только об этом. Автор показывает и оборону Ленинграда, в которой ему довелось участвовать, и тяжелые бои 1941–1942 годов на северо-западном направлении, – но, главное, пытается понять, почему советский народ заплатил такую страшную цену за Победу, откуда взялись ошибки и просчеты, которые привели к гибели миллионов людей.

21 июня 1941 года. Cоветский кинорежиссер Фролов отправляется в глухой пограничный район Белоруссии снимать очередную агитку об образцовом колхозе. Он и не догадывается, что спустя сутки все круто изменится и он будет волею судьбы метаться между тупыми законами фашистской и советской диктатур, самоуправством партизан, косностью крестьян и беспределом уголовников. Смерть будет ходить за ним по пятам, а он будет убегать от нее, увязая все глубже в липком абсурде войны с ее бессмысленными жертвами, выдуманными героическими боями, арестами и допросами… А чего стоит переправа незадачливого режиссера через неведомую реку в гробу, да еще в сопровождении гигантской деревянной статуи Сталина? Но этот хаос лишь немного притупит боль от чувства одиночества и невозможности реализовать свой творческий дар в условиях, когда от художника требуется не самостийность, а умение угождать: режиму, народу, не все ль равно?