Книги, похожие на «Мария Воронова, Итак, история… (О писательском ремесле)»

Книга посвящена истории Московского Дома книги на Новом Арбате, который уже более полувека является местом паломничества для книголюбов. В его литературном кафе часто проводятся творческие встречи с писателями. Борис Акунин, Эдуард Лимонов, Юрий Поляков, Дмитрий Быков, Виктор Ерофеев, Захар Прилепин, Сергей Лукьяненко, Алексей Иванов, Бернар Вербер – вот далеко не полный перечень отечественных и зарубежных авторов, которые проводили там презентации своих новых произведений.Путешествие по залам Московского дома книги предпринято для знакомства не только с литературными новинками, но и с самими писателями, многие из которых сегодня являются кумирами читающей публики. Отношение к ним у читателей может быть самым разным. Многие могут не согласиться с субъективным мнением автора настоящих заметок о героях современной литературы. Но любой разговор о них всегда является поводом для того, чтобы задуматься о реальной жизни и о том, что хотел сказать автор читателю устами своих героев.

«Из всех форм повествования рассказ от собственного лица автора или от подставного лица, исправляющего его должность, предпочитается писателями большею частию в первые эпохи деятельности их – в эпохи свежих впечатлений и сил. Несмотря на относительную бедность этой формы, она представляет ту выгоду, что поле для картины и канва для мысли по милости ее всегда заготовлены наперед и избавляют писателя от труда искать благонадежный повод к рассказу. С нее начал г. Тургенев и на ней еще стоит г. Л. Н. Т., два повествователя, весьма различные по качествам своим и по направлению, но сходные тем, что у обоих чувствуется присутствие мысли в рассказах и оба могут подать случай к соображениям о роли мысли вообще в изящной словесности…»

«О многих книгах последнего времени стоит упомянуть. Есть мнение, что наших новых писателей стало ныне влечь к большим вещам, к роману, и что это влечение – показатель некой литературной зрелости. Не знаю, в зрелости ли дело. Просто, я думаю, совершается естественное освобождение от «чеховщины». Миниатюра Чехова – целая эпоха. Это была литературная революция, – необходимая, конечно, и для общей эволюции литературы. Но теперь Чехов остался позади. Пережит, пройден, – хотя не превзойден. Тяготение к «роману», действительно, есть. Однако до сих нор чувствуется во всех новых наших романах какая-то несоответствующая легкость письма, не архитектурпость, не цельность, отсутствие формулы, а единая и ясная формула – непременное условие большой вещи. Незаконченность чувствуется; она так мила в каждом чеховском «пустячке», но, помимо Чехова, редко кому вполне удавалась…»