Книги, похожие на «Михаил Хвиливицкий, И в шутку, и всерьёз»

Слушатели опытов с рифмами так или иначе откликаются на услышанное. Одни все принимают близко к сердцу, другие стараются отстраниться и казаться равнодушными. Чтобы узнать, почему одни проливают слёзы, а для других сказанное не имеет значения, нужно прочитать все опыты.

Эта книга о России. Святая Русь – всё то самое дорогое для автора, что сказано о России, написано в этой книге. Эта книга о любви к России.

Читайте сами — вам решать, пусть сердце даст, что вам сказать. Тут образы, они и строят — мир возвышают, дело молят. Когда же станем мы собой, когда сроднимся с красотой?

«Посещение» – так назвал свое избранное Александр Кушнер, и стихотворение, открывающее книгу, начинается со слов: «Я тоже посетил…». Перекличка с Пушкиным здесь закономерна, Кушнер опирается на традицию русской поэзии XIX–XX века. «Лирика Кушнера, – пишет в статье о нем Андрей Арьев, – есть связующая и непорываемая нить с интимным содержанием русской литературы в целом». Мотивы и поводы для стихов у Кушнера необычайно разнообразны. О чем бы ни подумал любящий стихи читатель Кушнера, он всегда может вспомнить его строки на ту же тему. И при всем тематическом разнообразии поражает единство кушнеровской поэтики. Если сравнить его первую книжку «Первое впечатление» (1962) с замыкающей избранное книгой «Над обрывом» (2018), то при всем очевидном различии в них есть нечто общее. Это общее – своеобразие душевного мира поэта. Его можно узнать по одной строфе (и даже строке). «Поэзия суть существование души, ищущее себе выход в языке, и Александр Кушнер – тот случай, когда душа обретает выход» – сказал о нем И. Бродский.

Удивительный мир поэзии заставит вашу душу потрудиться, плывя на лодке по этой необыкновенной и красивой реке жизни. Нестандартные краски пейзажей, странные люди с непохожими судьбами и характерами оставят свой неизгладимый след в памяти каждого читателя, внимательно следящего за происходящими событиями. Почему чужой? Да потому, что автор своим независимым мышлением до сих пор отвергнут и не понят как властью, так и обществом, что, впрочем, неудивительно.