Книги, похожие на «Сергей Лебедев, Гусь Фриц»

Эта книга – девятнадцать лет детства и юности одной девочки, главную роль в которых играла бабушка. Строгая, добрая и заботливая грузинская бабушка, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Книга соткана из отдельных невыдуманных историй из жизни: забавных, трогательных, щемящих и радостных.И пусть девочка выросла в итоге не совсем такой, какой хотела ее слепить бабушка, но зато уверенная в том, что самое важное в жизни – это большая любовь, безоглядная и всепоглощающая.Эта книга – дань признательности всем чудесным бабушкам, память о которых сжимает нам горло и заставляет скучать по ним даже когда мы сами становимся мамами и бабушками.

Произведения Кирилла Фролова написаны в реалистической манере, их тематика близка каждому из нас – это воспоминания детства, истории простых, на первый взгляд незаметных людей, их подчас драматичных и даже трагичных судеб. Несмотря на драматичность описываемых событий, автор довольно часто прибегает к тонкому юмору, особенно в диалогах, подмечая речевые характеристики персонажей, связанные с их профессией, местом проживания, возрастом, социальным положением.Основные экзистенциальные темы, объединяющие рассказы Кирилла Фролова, – это человеческое достоинство, сострадание, бескорыстная и порой безответная любовь, боль разлуки с ушедшими близкими, а также почти незаметный подвиг маленького человека, зачастую выраженный в притчевой форме.

Книгу можно назвать эпопеей — в ней рассказывается об истории нашей страны от Рюрика до начала XXI века. Но «трудные вопросы» отечественной истории — лишь фон. На переднем плане проходит жизнь российского интеллигента от рождения до… Что ждет героя книги профессора Трубецкого в финале произведения, не знает никто. Книга содержит нецензурную брань.

Повесть «Вернись в Реджио» рассказывает об Италии, о жизни там «трудовых мигрантов» — бывших граждан Советского Союза, о дружбе и любви, о том, что сближает русских и итальянцев.

«Павел стремительно сунул руку в карман бриджей и по привычке точно попал пальцами в гладкие кольца трофейного немецкого кастета. Рука знала все самые мелкие детали жестокого инструмента. Сердце зашлось от притаившейся в кастете звериной силы смерти и от горячего предчувствия страшной беды. Кулак инстинктивно сжался, и обтекаемый упор изящной стойки кастета тяжело и призывно впился в сухие подушечки ладони.Майор МГБ, крепко сжимая его плечо и тем самым удерживая, быстро отвернулся и потянул руку к крану, из которого звонкой струйкой бежала вода. Он обхватил тонкими своими пальцами белый керамический вентиль и ловко закрутил его. В то мгновение, когда майор рывком повернул голову назад к Павлу и когда знакомая до боли темно-синяя родинка величиной с горошину, нежно и доверчиво, словно спящая бархатная мушка, очень близко затемнела на его бледном виске, Павел с выдохом выдернул руку из кармана и коротко, метко саданул кастетом в ту самую мушку, что много раз видел во сне…»