Книги, похожие на «Олег Сергеевич Джурко, Голубые метаферизмы – 2»

О-хо-хо… Что ни день, если не обокрали - сам отдал. Не жалко, что упало, то кому-то пригодилось, чтобы не брать нахрапом. Патриоту сухарями обходиться не ново. Хватало бы на газеты, и спать будешь если не спокойно, то регулярно. Иначе как содержать себя пригодным быть вечно добровольно управляемым для державы ослом, когда разве что только Всевышний не требует доказательств пригодности шкуры патриота на барабан. В стойле, хотя бы и не под следствием органов дознания искренности твоего патриотизма, не ленись оглядываться на уроки прошлого, дабы вечно пребывать начеку. Кто не оглядывается – конюх не виноват. Господи, каково-то дьяволу изловчиться, чтобы подловить тебя на оппозиционной мякине и донести... Каково-то бессонно бдеть мобилизованной совестью душе, вооружаться долготерпением, порох держать сухим, портянки намотанными…

Любовь к человеку – любовь матери к одиночеству самобытного в человеке, затерявшемуся как Красная Шапочка среди волков-селекционеров и зайцев-мастеров хлопать ушами в дебрях городских улиц анакреонтической сказки Бога о своем одиночестве, объединяющем увядающих в толпе от страха раствориться в бетономешалке коллективизма, - лишающего личность ответственности за свою самобытность ради обезличенных целей растительно-коммунально-принудительного образа жизни подсолнечника среди поля гречихи, овса на грядке кукурузы, бурака на клумбе нарциссов, воодушевляя гречиху выполоть подсолнечник, бурак вдохновляя выполоть нарциссы, овес – избавиться от кукурузы, и все ради идеального единообразия, идеальной возможности для сыска избавить богов от просчетов милосердия, всегда готового самоотверженно бросаться под комбайн, скашивающий нарциссы ради гегемонии гречихи более сытной и питательной в сравнении с нарциссами, кичливых бесплодностью лепестков изящно импрессионистской бледности.

Господи, воля Твоя и воля души моей в одном теле - не слишком ли много для земели. Сколько знакомцев, сколько очаровательных незнакомок - столько мнений обо мне у души. Просто разрываешься, не успевая всем нравиться, всем угодить. Дабы избавиться от произвола Твоей воли вольной, Боже, я предпочел бы избавить душеньку от Тебя, Господи. И жил без лишних хлопот на поводке у души, по ее воле, но жалостливая считает ниже своего достоинства цыкнуть, когда нужно окоротить волю мою...

Семейное Счастье - проза удовольствия. В субботу утром кусок торта ванильного, в обед - два куска, портвейн 777, вечером глянешь на календарь, а воскресенье-то еще только завтра, выкинешь мух из стакана, в супермаркет бегом, за сигаретами, и... под бочек сладко похрапывающей супружницы.

Уж такими мы уродились, одного корня с мартышками. Живем бок о бок смотрим друг на друга, подсматриваем, доносим и оказываемся все на одно лицо. Кому-то даже нравится, а кому-то оскорбительно. Однажды жену на базаре приворожил сережками цыган. Не оторвешь. Дай-ка, думаю, пивка хвачу бочкового. Рижское оказалось пенливее Останкинского, Праздрой крепче Ярославского. Воспарила душа – на тринадцатой кружке спохватился, - цыган сидит, жмурится, жены нет. Нашел у галантереи. И понесла - где пропадал, пьячуга. Весь базар обежала, нету, - увели мужика. Все на одно лицо – не бритые и цыгарка в зубах, поди сообрази, который из них свой. С того дня стал мужик бриться, курить бросил, завел штаны клетчатые, каких ни у кого нет. Заместо кепки – шляпа. Свое личное лицо завел для жены. И с той поры все мужики в клетчатых штанах, небритые и в кепках с цыгаркой. Мой дурачок один в шляпе на базар ходит, такой не потеряется.