Книги, похожие на «Вера Ивановна Крыжановская-Рочестер, Голгофа женщины»

«Молодой человек, только что прочитавший это стихотворение, опустил лист бумаги на колени и заявил с комической торжественностью:– Итак, господа, теперь вам известно, где нужно искать свое счастье. Среди тысячи цветов необходимо найти именно тот, о котором говорится в только что прочитанных строках. Что касается меня, то я пущусь на его поиски сейчас же, как только этот прекрасный май перестанет поливать нас осенним дождем и пронизывать холодным ветром…»

«– Вы гадкий, злой, нехороший! Я не хочу с вами больше говорить.Когда женщина говорит, что она больше не хочет говорить, – это верный признак, что она заговорит через полминуты.– Нет, это возмутительно. И вы серьёзно думаете, что если Зудерман вместо трёх актов написал четыре, – в четвёртом его героиня непременно убежала бы от мужа и „счастья в уголке“?..»

Леди Шарлотту в свете считают счастливейшей из новобрачных Лондона: ее муж, Джереми Локхарт, виконт Диринг, молод, красив и богат – слишком богат для бесприданницы. И лишь сама Шарлотта живет в непрерывной тревоге и мучительных подозрениях…Почему ее супруг то нежен и заботлив, то, напротив, держится как совсем чужой, незнакомый человек и упорно избегает семейной спальни? Почему она будто живет с двумя разными мужчинами? Какая тайна скрывается за этим?Шарлотта решает раскрыть загадку Джереми – любой ценой.

«… Тем не менее всякий раз, как кто-нибудь входил в вокзал или экипаж останавливался перед входной дверью, у молодого человека в синих очках сердце расширялось, как пузырь, колени начинали дрожать, саквояж готов был выпасть из рук, а очки сваливались с носа, на котором, кстати сказать, они сидели совсем криво.Но стало еще хуже, когда, после долгого ожидания, из боковой двери, единственного места, за которым он не наблюдал, показалась женщина, вся в черном, с густым вуалем на лице, держа в руках темный сафьяновый саквояж, в котором, как я впоследствии установил, находились чудесный капот и голубые атласные туфли. Женщина и молодой человек пошли друг другу навстречу, смотря направо и налево, но не прямо перед собой. Они сошлись, соединили руки и несколько минут стояли, задыхаясь и дрожа, охваченные тем острым волнением, за которое я отдал бы сто лет жизни философа. …»