Книги, похожие на «Виссарион Белинский, Герой нашего времени. Сочинение М. Лермонтова. Издание третье…»

«…В начале каждого месяца будет выходить книжка в осьмушку, страниц до 100 и более, в синеньком бумажном переплете, напечатанная четкими литерами на белой бумаге, со всею типографическою точностью и правильностью, которая ныне в редких книгах наблюдается. Двенадцать таких книжек, или весь год, будет стоить в Москве 5 руб., а в других городах с пересылкою 7 руб…»

«Кроме „Венеры и Адониса“ и „Лукреции“ Шекспиру приписываются еще 2 небольшие манерные вещи, „Жалоба влюбленной“ (Lover's Complaint) и „Страстный Пилигрим“ (Passionate Pilgrime)…»

«Сборник «Поэзия Армении», который был, по предложению и поручению Московского Армянского Комитета, редактирован мною, имел несомненный успех и оказал, и еще будет продолжать оказывать, влияние в деле ознакомления русского общества с прошлым Армении и ее литературой, без чего невозможно и правильное знакомство с настоящим армянского народа; по-видимому, небесполезным оказался сборник и для части армянских читателей, не владеющих древне- и староармянским языком или не имеющих времени изучать историю родной поэзии в подлинниках. Это возбуждает желание и подает надежду к тому, чтобы продолжить начатое дело…»

Идейной борьбе с журналами «почвенников», «Время» и «Эпоха», посвящены многие полемические выступления Салтыкова в «Современнике». Одним из активных сотрудников «Эпохи» был Н. И. Соловьев, который после смерти Ап. Григорьева, наряду с Н. Н. Страховым, стал ведущим критиком журнала.Салтыков не удостоил Соловьева критическим разбором всех трех его томов. Поскольку отдельные главы этого сочинения выходили в виде небольших брошюр, сатирик остановился на одной из них – с выразительным заглавием «Суета сует». Самая затея такой навязчивой популяризации книги Соловьева, которая рекламировалась издателем как «замечательное произведение», не могла не показаться Салтыкову претенциозной, пошлой и удивительно соответствующей названию «Суета сует». Брошюра трактовала нравственные проблемы с той отвлеченно-моралистической точки зрения, которую Салтыков еще в «Современнике» заклеймил именем «стрижиной» философии.

«Вот три запоздалые альманаха и разбор наш еще более запоздалый! Впрочем, книги наши не имеют срочной поры, после которой не удовлетворяют они минутным требованиям, временному любопытству. Русская книга всегда в пору, может быть именно от того, что она никогда не во время. Самое слово l'à propos не имеет значения ни в языке, мы в быту нашем…»