Книги, похожие на «Василий Добрынин, Генрика»

Рукопись этой книги более 30 лет пролежала в столе автора, который не предполагал ее публиковать. Попав прямо со школьной скамьи на самые кровавые участки Ленинградского и Волховского фронтов и дойдя вплоть до Берлина, он чудом остался жив. «Воспоминания о войне» – попытка освободиться от гнетущих воспоминаний. Читатель не найдет здесь ни бодрых ура-патриотических описаний боев, ни легкого чтива. Рассказ выдержан в духе жесткой окопной правды.Книга рассчитана на широкий круг читателей, интересующихся историей страны.

Запутанный клубок идей и действий катится по шляху истории, подталкиваемый практическими интересами, или императивами. Данные императивы: комфортность, мода, пассионарность (коллективная одержимость?) и прочие неотменимые цели и задачи конкретного бытия -делают это бытие неотличимым от реальности, и чем неощутимее управляет этим делом «нечто», тем правдоподобней оно кажется (и является – в практике истории). Голографически. «Историческая голография» – это излюбленный жанр Александра Айзенберга. Особенно интересный, когда эта неотличимая от реальности голография грозит рассыпаться из-за внутренней безосновности. из-за таящегося в основе всего хаоса. Таится «нечто», готовое столкнуть все в «ничто». Крестоносцы, заполучившие в свое распоряжение Иерусалим, вот-вот передерутся между собой. Дерутся поляки и русские, жолнежи и казаки, государственной регулярности, – для евреев в 1648 году это оборачивается новыми погромами. Евреи бегут с Украины в благополучные Нидерланды, чтобы потом бежать обратно на Украину.

21 июня 1941 года. Cоветский кинорежиссер Фролов отправляется в глухой пограничный район Белоруссии снимать очередную агитку об образцовом колхозе. Он и не догадывается, что спустя сутки все круто изменится и он будет волею судьбы метаться между тупыми законами фашистской и советской диктатур, самоуправством партизан, косностью крестьян и беспределом уголовников. Смерть будет ходить за ним по пятам, а он будет убегать от нее, увязая все глубже в липком абсурде войны с ее бессмысленными жертвами, выдуманными героическими боями, арестами и допросами… А чего стоит переправа незадачливого режиссера через неведомую реку в гробу, да еще в сопровождении гигантской деревянной статуи Сталина? Но этот хаос лишь немного притупит боль от чувства одиночества и невозможности реализовать свой творческий дар в условиях, когда от художника требуется не самостийность, а умение угождать: режиму, народу, не все ль равно?