Книги, похожие на «Фаддей Булгарин, Литературные призраки»

«Избрание меня в сочлены ваши есть новое свидетельство, милостивые государи, вашей снисходительности. Вы обращаете внимательные взоры не на одно дарование, вы награждаете слабые труды и малейшие успехи; ибо имеете в виду важную цель: будущее богатство языка, столь тесно сопряженное с образованностию гражданскою, с просвещением, и следственно – с благоденствием страны, славнейшей и обширнейшей в мире. По заслугам моим я не имею права заседать с вами; но если усердие к словесности есть достоинство, то по пламенному желанию усовершенствования языка нашего, единственно по любви моей к поэзии, я могу смело сказать, что выбор ваш соответствует цели общества. Занятия мои были маловажны, но беспрерывны. Они были пред вами красноречивыми свидетелями моего усердия и доставили мне счастие заседать в древнейшем святилище муз отечественных, которое возрождается из пепла вместе с столицею царства русского и со временем будет достойно ее древнего величия…»

Первые критические замечания Белинского о Полежаеве встречаются уже в «Литературных мечтаниях». Белинский говорит о нем, как о крупном явлении среди «поэтов пушкинского периода», как о «таланте, правда, одностороннем, но тем не менее замечательном». Он отрицательно оценивает переводы Полежаева, его «шутливые стихотворения» и «заказные стихи», но рекомендует читателю те произведения поэта, «которые имеют большее или меньшее отношение к его жизни».

«Странное дело, как иногда малые причины рождают великие следствия, а великие причины иногда не производят никаких следствий! Иная книга и велика (то есть форматом и числом страниц), а сказать о ней нечего; иная всего две странички, как вот это стихотворение г. Ф. Глинки к «Москве благотворительной», а о нем, кажется, сколько ни говори, все не наговоришься вдоволь…»

«Часто думаю я о том, какое резкое отличие находится между поэзиею первобытных народов и поэзиею новых народов, которых религия, цивилизация, просвещение и литература образовались под разными чуждыми влияниями. Представьте себе народ, у которого еще нет ни идеи творчества, ни слова для выражения этой идеи, а есть уже само творчество. Кто открыл ему эту тайну, кто навел его на эту мысль? Одна природа и больше никто…»

Отмечая общенациональное значение Пушкина, Белинский вместе с тем прекрасно сознавал, что Пушкин связан с историческими судьбами своего, помещичьего класса и того «образованного» общества, которое появилось в результате реформ Петра I. Однако, подчеркивая «принцип» класса, Белинский далек от той вульгаризации творчества Пушкина, которая была свойственна некоторым критикам впоследствии.