Книги, похожие на «Михаил Юрьевич Воронов, Экспериментальные стихи»

Алексей Остудин начал формироваться как поэт еще в конце 70-х – начале 80-х гг. прошлого столетия. Его стихи этого времени, собранные в «Весеннем счастье», первой книге поэта, представляют сейчас большей частью лишь историко-литературный интерес. Либеральный вариант советской поэзии улавливал души юных авторов в многочисленных ЛИТО. Завершение инициации происходило лишь с избранными – в Литинституте. К счастью, далеко не все литературные объединения того времени занимались только предписанной свыше «литературной учебой». Опыт иного, неразрешенного или не вполне разрешенного также передавался с их помощью: четко определенная линия фронта между подцензурной и неподцензурной частями русской поэзии существовала далеко не везде. Уже в «Весеннем счастье» есть тексты, не умещающиеся в прокрустово ложе высочайше одобренного, что и задержало выход книги почти на десятилетие.

Второй поэтический сборник Катерины Аллит является набором «словесных картин», акцент сделан на визуализацию прочитанного в сознании. После каждого стихотворения следует краткая расшифровка, содержащая идею и объясняющая суть написанного.

Сейчас многие пишут стихи, каждый второй. Не нужно много таланта, чтобы зарифмовать пару строчек. Однако эти стихи - сильные образы, созданные исключительно в авторской манере. Автор замечательно умеет работать со словом, рифмой, рисуя целые картины. И пытается донести до читателя очень важный смысл - в этом грустном мире у каждого из нас есть своё «солнце на ладонях», которое мы обязаны сберечь, подкинуть высоко-высоко вверх и подарить другим людям!

При переводе (а лучше сказать, переложении) этих стихов каждый из нас руководствовался своими соображениями и своим пониманием замысла автора. Любой перевод – это интерпретация, определённый взгляд на подлинник; наше решение работать вдвоём связано с надеждой, что два взгляда создадут у читателя более глубокий и объёмный образ автора. Об одном мы договорились сразу – сохранить шестистрочную структуру оригинала. Для себя мы эту форму назвали «стопками»: во-первых, в честь Симора, чья фамилия Glass на русский язык переводится именно так; во-вторых, поскольку стопа является первичной мерой стиха, она может служить синонимом поэзии как ритмического искусства. И наконец, нам кажется, что Симор бросал в «топку» своих шестистиший самое существенное в своей жизни («с» ведь всего лишь предлог причастности и легко может менять владельца, что и случилось со стихами Симора – они стали нашим достоянием).Всё остальное – на совести каждого из нас.