Книги, похожие на «Александр Куприн, Два святителя»

Григорий Распутин (Новых) (1896–1916) – человек-загадка. Он прошел путь от простого крестьянина из сибирской глубинки до близкого друга царя и его семьи. О нем ходили противоречивые толки при жизни, не утихают они и по сей день. Для одних он старец, пророк, святой, для других – авантюрист с сомнительной репутацией.О Распутине написано множество книг, но мало кто знает, что есть книги, написанные самим Распутиным и изданные до революции: «Житие опытного странника» (1907) и «Мои мысли и размышления» (1915). Они публикуются без изменения (редактуры), именно так, как были напечатаны в первые годы XX века.

«Под вербное воскресение в Старо-Петровском монастыре шла всенощная. Когда стали раздавать вербы, то был уже десятый час на исходе, огни потускнели, фитили нагорели, было всё, как в тумане. В церковных сумерках толпа колыхалась, как море, и преосвященному Петру, который был нездоров уже дня три, казалось, что все лица – и старые, и молодые, и мужские, и женские – походили одно на другое, у всех, кто подходил за вербой, одинаковое выражение глаз. В тумане не было видно дверей, толпа всё двигалась, и похоже было, что ей нет и не будет конца. Пел женский хор, канон читала монашенка…»

«– Доброе слово, в час сказанное, – сила, государь мой, великая сила.Так сказал между прочим наш приходской священник отец Алексей, когда, после обедни, в воскресенье, я по обыкновению зашел напиться чаю к гостеприимному пастырю и к не менее радушной его хозяйке – матушке-попадье Марье Андреевне…»

«Перед иконою Владычицы Благодатное Небо горит лампада. Это любимая икона в доме сельского дьякона Звениградова, да к тому же сегодня первый день Рождества, а завтра – день Владычицы. В спальне тихо. На дворе вечер – звонкий, зимний вечер, когда скрип шагов слышен чуть не за версту. Дети – у дьякона их трое – спят. Мать дьяконица Марья Константиновна, двадцатилетняя, женщина с ласковыми карими глазами, сидит у стола и штопает детский чулок. Порою она отрывается от работы и внимательно прислушивается к тихому посвистыванью трех носиков. Старшему носику три года, второму – два; оба эти носа спят в кроватках; а третий, – третий пока подвешен к потолку, на железный крюк, как подвешивают лампу, но не пугайтесь, читатель, конечно, в люльке. Этому носу всего два месяца. Средний нос зовется Назарием, меньшой – Саввушкою…»

«Простота! простота! Тебя зовут святою.Смирение – вот это так…»