Книги, похожие на «Алекс Головко, Друзья-соперники»

Борис Суслович родился в 1955 году в Днепропетровске, с 1990 года живёт в Израиле. Стихи и проза публиковались в журналах «Новая Юность», «Крещатик», «Семь искусств», российско-израильском альманахе «Диалог», иерусалимском альманахе «Огни столицы». В 2006 году выпустил стихотворный сборник «Просыпается слово». «Царскосельский Эйлат» – вторая книга автора.

Стихи Виктории Андреевой, написанные в России до эмиграции, в годы эмиграции и по возвращении в Россию, на языке образов, принадлежащих городу и миру, рассказывают о тонких, неуловимых движениях души, которые обычно не удается зафиксировать словом. Поэт соизмеряет душу человека со вселенной, в которой он живет, и говорит на языке, снимающем границу, отделяющую внутреннее пространство от внешнего. Бесконечность мира и конечность человека меняются местами, сливаются воедино.

Максим Калинин родился в 1972 году в Рыбинске. Автор книги стихов «Тёмный воздух». М., Водолей Publishers, 2008 и книги переводов «Томас Прингл. Африканские зарисовки». М., Memories, 2010. Стихи публиковались в антологиях «Лучшие стихи 2010 года». М., ОГИ, 2012 и «Лучшие стихи 2011 года». М., ОГИ, 2013, а также в периодике: «Арион», «Вестник Европы», «Волга», «Иностранная литература», «Литерарус» (Финляндия), «Москва», «Новая Юность», «Октябрь», «Печерский листок» (Киево-Печерская лавра), «Сибирские огни», «Урал». Лауреат премии за поэзию журналов – «Москва», 2002 год и «Урал», 2009 год.Книга «Часовые над Шексной» включает в себя стихотворения, написанные с 2008 по 2013 год.Лирика Максима Калинина одновременно эпична, духовна и исторична. Главный герой книги – Время во всех его проявлениях и образах – от социальных до онтологических.Стихи М. Калинина обладают оптимальной, «шаровой» актуальностью, потому что в них происходит гармоничное и грозное слияние земного, небесного и душевного.

Начало 20-ых годов XX столетия. Приехавший в Москву из Твери молодой, но бедный писатель Александр Филатов надеется опубликовать свой роман, единственный на тот момент. Случайная встреча у издательства с Николаем Зориным – таким же прозаиком, как и он сам – резко изменит жизнь героя, развернув вектор его движения едва ли не в строго противоположную сторону.

Я перечитываю Строки Гусиного Пера и, как прежде, испытываю недоумение. Вдумываюсь в эту прелестную прозу (если это проза), наслаждаюсь музыкальным стихом (если это стихи) и не знаю, как их оценить. Старая, въевшаяся привычка искать за текстом нечто скрытое и подразумеваемое, нечто требующее истолкования, привычка «интепретации», комментаторский зуд — мешают мне воспринять эти маленькие шедевры просто и прямо, такими, каковы они есть.