Книги, похожие на «Лев Исаакович Шестов, Достоевский и Ницше»

Авторы этой книги – всемирно известные ученые, лауреаты Нобелевской премии. Бертран Рассел – британский ученый, внесший неоценимый вклад в математическую логику, историю философии и теорию познания. Рассел считается одним из основателей английского неореализма, а также неопозитивизма.Альберт Эйнштейн, помимо своих выдающихся работ по физике, много писал о проблемах социологии и политики, а также всю жизнь живо интересовался вопросами философии.Оба ученых довольно скептически относились ко многим сторонам развития современного мира; не случайно Эйнштейн вопрошал: «Сумасшедший я или все вокруг меня?». В данную книгу вошли наиболее значимые статьи Эйнштейна и Рассела, посвященные общественной проблематике.

Дэвид Юм – крупнейший мыслитель эпохи Просвещения, представитель философии эмпиризма, стоявший у истоков Шотландской школы здравого смысла наряду с Джоном Локком и Джорджем Беркли. Современники отзывались о нем как о человеке веселом, эрудированном и открытом новому, никогда не мстящем своим оппонентам, в отличие от других просветителей, злившихся на малейшие критические замечания. Среди его учеников был экономист Адам Смит, опиравшийся на идеи Юма при формировании своей экономической теории.В новую книгу серии «Философия на пальцах» вошли главы из «Исследования о человеческом разумении», где Юм рассуждает о принципах мышления и восприятия, а также ряд эссе, в которых объясняется, как создать справедливое и процветающее государство с помощью добрых частных начинаний.Все тексты снабжены подробными комментариями и разъяснениями.

Короткие формы в философии всегда были востребованы – в виде ли набора отдельных фраз, или с отдельными подзаголовками, в составе книги, как у Ницше, пронумерованные, как у Витгенштейна, в стихах, как у Омара Хайяма, устные, как у Кун Цзы и Лао Цзы. Когда мы совершаем попытку строгого систематического описания мира, центром нашего философского поступка стремится стать сама система. Когда мы создаем мифолого-поэтическое описание мира, центром становится описывающий. Но если мысль намеренно прерывается – не в том месте, где она исчерпана, то есть окончательно убита словом, и не в том, где, потеряв свою энергию чувственно воспринимаемой истинности, доползает до состояния, необходимого системе, – возникает тот самый необходимый зазор, в который и просачивается смысл. Ведь целое мира не поддается окончательной формализации. Обрывочный, фрагментарный текст о мире не означает фрагментарного его восприятия, просто автор не желает выпускать наружу ничего лишнего. Существующее в виде фрагментов само, без насилия складывается в некую картину, уступая миру приоритетное право перед текстом быть целостным. И тогда центром описания становится сам мир. Авторам предлагаемого сборника такой жанр «афоризмов», или «максим» кажется не только продуктивным, но и крайне актуальным для нашей интеллектуальной эпохи.