Книги, похожие на «Сергей Медведев, День, когда заговорило радио. Рассказы»

«Повесть о пережитом» Бориса Николаевича Христенко (1919–1998) была задумана как книга воспоминаний: о родителях, детстве, школьных годах, друзьях, работе, семье… Автор провел детство и юность с семьей в Харбине, где его отец устроился работать на КВЖД. В 1935 году он вместе с родителями и братом вернулся в СССР в надежде на новую счастливую жизнь. В 1937 году вся семья была арестована. Бориса Христенко ждали десять лет лагерей и еще десять лет тяжелой жизни бывшего заключенного, до реабилитации 1958 года. На страницах воспоминаний – колоритные зарисовки из жизни Харбина 1920–1930-х годов, где соседствовали русские (работники КВЖД и эмигранты) и китайцы; сцены лагерной жизни; подробности организации рабочего процесса на советских предприятиях 1950-х годов. Это книга о способности выживать, о вере в себя, о надежде и любви.

«А не про меня ли это?» — подозрительно щурясь, спрашивает каждый третий у автора. Погружаясь в Нижегородский Декамерон и знакомясь с героями рассказов Марины Маркиной, с их историями, мы зачастую узнаем себя и своих близких, видим людские пороки, иронизируем по поводу слабостей, присущих абсолютно всем, но непременно продолжаем радоваться жизни. Автор ответственно заявляет, что интересуется счастливыми людьми и в своих «абсолютно правдивых историях» делится алгоритмом исполнения любой мечты.

«Десять лет назад двадцатого июля я сидел в редакции и тайно любовался ножками Наденьки Крыловой. Она знала, что я любуюсь ими, но делала вид, будто не замечает. В тот момент она была „мисс Работа“, целиком поглощенная разбором читательских писем. Она хмурила чистый лоб, удивленно вскидывала тонкие брови, шевелила пухлыми губками, как ребенок, который учится читать по складам, но ни разу не посмотрела в мою сторону. Правда, садясь за стол (основная часть ее работы заключалась в том, чтобы перенести очередную стопку писем с общего стола, именуемого у нас почему-то „шведским“, до своего), она не стремилась поправить короткую юбочку, открывая для моего пытливого взгляда все более и более сокровенные и соблазнительные линии.Знаете, такие совершенные и плавные линии надо преподавать в школе на уроках геометрии. Но до того, как я решился сказать ей об этом, прошло еще три месяца. А еще через два года она стала моей женой. Я и сейчас любуюсь ее ножками, но… Видимо, мой интерес уже не представляет для нее былой ценности. Что поделаешь – инфляция… Мы все переживаем инфляцию. Попросту говоря, обесцениваемся…»