Книги, похожие на «Стивен Кинг, Человек, который не пожимал рук»

Неподражаемый. Великолепный. Добрый друг.Сотней лестных эпитетов и ласковых прозвищ одарила английская пресса Чарльза Диккенса, писателя Викторианской эпохи номер один. За умение погружать читателя в фантастические грезы ему прощали и вспыльчивый нрав, и чрезмерную эмоциональность поступков, и сомнительный с точки зрения морали бракоразводный процесс – все то, что никому другому бы не спустили.Но вот однажды безупречный конвейер бестселлеров дал сбой. Случилось это после железнодорожной катастрофы, в которой Диккенс выжил лишь чудом, в то время как сотни других пассажиров погибли. Растерянно бродя среди изуродованных тел, Диккенс встретил странного человека столь отталкивающей наружности, что тот вполне мог быть порождением кошмарного сна. Человек назвался Друдом и пригласил Диккенса к себе в гости…С этого момента история обрастает загадками, приобретя множество оттенков и направлений. В ней появляются подземные катакомбы под Лондоном, разъятые на части трупы, древние зловещие культы и каннибалы. А поведает нам эту историю Уилки Коллинз, лучший друг и литературный соперник Диккенса.Человек, который никогда не лжет.

Вальтер Скотт (1771–1832) – английский поэт, прозаик, историк. По происхождению шотландец. Создатель и мастер жанра исторического романа, в котором он сумел слить воедино большие исторические события и частную жизнь героев. С необычайной живостью и красочностью Скотт изобразил историческое прошлое от Средневековья до конца XVIII в., воскресив обстановку, быт и нравы прошедших времен. Из-под его пера возникали яркие, живые, многомерные и своеобразные характеры не только реальных исторических, но и вымышленных персонажей. За заслуги перед отечеством в 1820 г. Скотту был дарован титул баронета.Роман «Монастырь», публикуемый в этом томе, великолепно изображает темную и глухую Шотландию в трагические времена военного разгрома и вместе с тем – духовного обновления, с отмирающей старой религией и возникающей новой, с полной политической анархией внутри страны и с характерной для шотландцев жаждой политической свободы.

«Трехлетний ребёнок сидел на своей постельке и, сложив ручки, с глазами, полными ужаса, кричал изо всех сил. Сначала никто не слышал его, потому что детская была в западной части дома, а нянька разговаривала с садовником под лавровыми деревьями. Пришла экономка и бросилась утешать ребёнка. Он был её любимцем, и она не любила няньку…»