Книги, похожие на «Павел Степанович Назаров, Беглец в просторах Средней Азии»

Лев Троцкий – одна из самых ярких, загадочных, противоречивых и влиятельных фигур в политической истории России, личность которого породила множество мифов. При Сталине Троцкому выпала роль врага революции, с которым велась непримиримая борьба; ему приписывались всевозможные преступления – террор, шпионаж, предательство Родины. В послесталинское время из авангарда контрреволюционных сил Троцкий переместился в «обоз реакции», а в перестройку обратился в «демона» революции и представителя «мировой закулисы». В последующие годы интерес к Троцкому не угас, а его образ заиграл новыми красками. Он стал олицетворением разрушительных сил, что, на радость врагам, хотят ввергнуть Россию в пучину хаоса. Какое отношение имеет это к реальному Троцкому? Ответ на этот вопрос читатель, возможно, найдет в книге «Моя жизнь», автобиографии Льва Троцкого, который был не только ключевой фигурой Октябрьской революции 1917 года и главным противником Сталина в политической борьбе, но также блестящим писателем и оригинальным мыслителем. Книга была написана в 1929–1930 гг., после высылки Троцкого из Советского Союза, имела огромный успех у читателей во всем мире и мгновенно стала бестселлером, однако на родине автора мемуары были изданы впервые лишь в 1991 году.

Книга о Ленине. События происходят в 1917-м году в тогдашней столице России Петрограде. Февральская революция, свержение царя, к власти приходит Временное Правительство. Ленин узнаёт о революции в Швейцарии и начинает активную деятельность по возвращению в Россию.

«В бурю белогривые волны подкатывались почти под самую террасу белого домика с черепичною крышею и зелеными ставнями. В домике жил на покое, с женой и дочерью, старый врач-земец Иван Ильич Сартанов, постоянный участник пироговских съездов. Врачам русским хорошо была знакома его высокая, худая фигура в косоворотке под пиджаком, с седыми волосами до плеч и некурчавящеюся бородою, как он бочком пробирался на съезде к кафедре, читал статистику смертных казней и в заключение вносил проект резкой резолюции, как с места вскакивал полицейский пристав и закрывал собрание, не дав ему дочитать до конца. Во время войны он стал было подводить на съезде статистику убитых и раненых на фронте, обронил слово „бойня“ и очутился в Бутырках…»