Книги, похожие на «Юлий Исаевич Айхенвальд, Батюшков»

«…Как поэт Кольцов был явлением весьма примечательным. Он обладал талантом сильным, глубоким и энергическим и, несмотря на то, должен был оставаться в довольно ограниченной сфере искусства – сфере поэзии народной. В своих «Думах» он рвался к другим, высшим мирам жизни и мысли, но выражал их всегда в своей однообразной народной форме. Если же смотреть на стихотворения Кольцова как на произведения народной поэзии, которая уже перешла через себя и коснулась высших сфер жизни и мысли, – то они останутся навсегда одними из любопытнейших явлений русской литературы и поэзии…»

«О Тютчеве не спорят; кто его не чувствует, тем самым доказывает, что он не чувствует поэзии», – утверждал Тургенев в письме к А. А. Фету 27 декабря 1858 г. Эти слова определяют его отношение к поэзии Тютчева на всем протяжении жизненного и творческого пути писателя. Для Тургенева Тютчев всегда был поэтом не только чувства, но и мысли, «мудрецом», поэтом со «светлым и чутким умом». Как в произведениях Тургенева, так и в его письмах часто цитируются строки из стихотворений Тютчева, которые писатель хорошо знал и любил.

Статья посвящена памяти И. Ф. Богдановича, умершего в январе 1803 года.«…Говорят, что жизнь и характер сочинителя видны в его творениях; однако ж мы, любя последние, всегда спрашиваем о первых у тех людей, которые лично знали автора. Все знакомые и приятели Богдановича единогласно хвалят его свойства, тихий нрав, чувствительность, бескорыстие и какую-то невинную веселость, которую он сохранил до старости и которая делала его приятным в дружеском обществе. Никто не замечал в нем авторского самолюбия. Богданович даже редко говаривал о поэзии и литературе, и всегда с некоторою застенчивостию, бывшею природным свойством его. Не мудрено, что он не любил критики, пугающей всякое нежное самолюбие, и признавался, что она своею грубою строгостию могла бы совершенно отвратить его от авторства…»

«Пророчества понимаются лишь тогда, когда исполняются или начинают исполняться. Это известно. Но даже исполняясь, они требуют истолкования. Пророк поневоле неясен: он говорит образами, уподоблениями…»