Книги, похожие на «Штефан Липке SJ, Антропология художественной прозы А. П. Чехова. Неизреченность человека и архитектоника произведения»

Этот необычный романчик русские литераторы писали почти сто пятьдесят лет. Но так и не дописали, потому что главный персонаж его все норовил ускользнуть от острого писательского глаза, менял окрас и, по выражению Салтыкова-Щедрина, бесшумно переползал «из одного периода истории в другой».Сегодня, перечитав классиков, мы можем воссоздать совершенно необычное коллективное произведение, дошедшее до нас в отрывках, набросках и коротких главках.Загорецкий, Молчалин, Шприх, Чичиков, Глумов, Опискин, Балалайкин, Тарелкин, Очумелов, Невзоров, Гулячкин, Подсекальников, Победоносиков, Моментальников… Что объединяет этих, казалось бы, второстепенных персонажей великих творений, так ли незаметны и безопасны приспособленцы и перевертыши разных времен? Нет, нет и нет! Они из одного гнилого корня, это дурно пахнущее семейство испакостило жизнь многим поколениям порядочных людей, а иногда и играло в их судьбе трагическую роль.Под флагом благонамеренности и угодничества, чинопочитания, примиренчества и духовного предательства эти хамелеоны не только ищут и находят себе теплое местечко и тарелку щей, но и порождают зло вседозволенности и безнаказанности. Угрюм-Бурчеев, Благодетель, Старший Брат появляются там и тогда, где и когда встречают коленопреклоненных безмолвных исполнителей, в глазах которых читают вечный вопрос «Чего изволите?»Эта книга – о негодяях в русской классической литературе ХIХ и ХХ веков, но вдумчивый читатель вправе умножить презренный ряд, обратившись к мировой классике и современным произведениям. И должен, по мнению автора книги, внимательно посмотреть вокруг себя. Нет ли где-то рядом кого-нибудь из представителей семейства хамелеонов? Времена и нравы меняются, но эти персонажи живучи и успешно приспосабливаются ко всем переменам, тихо и настойчиво заявляя о своих аппетитах. Увы, наше время им тоже очень подходит…В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Лидия Гинзбург (1902–1990) – автор, чье новаторство и место в литературном ландшафте ХХ века до сих пор не оценены по достоинству. Выдающийся филолог, автор фундаментальных работ по русской литературе, Л. Гинзбург получила мировую известность благодаря «Запискам блокадного человека». Однако своим главным достижением она считала прозаические тексты, написанные в стол и практически не публиковавшиеся при ее жизни. Задача, которую ставит перед собой Гинзбург-прозаик, – создать тип письма, адекватный катастрофическому XX веку и новому историческому субъекту, оказавшемуся в ситуации краха предыдущих индивидуалистических и гуманистических систем ценностей. В исследовании, которое стало результатом десятилетней работы в архиве Л. Гинзбург, рассмотрены ранее неизвестные рукописи и приводятся новые ценные сведения о ее жизни. Автор подробно анализирует интеллектуальный проект Л. Гинзбург, не вписывающийся в традиционные жанровые конвенции и размывающий границы между историей, автобиографией и художественным письмом. Проект, в центре которого находится главный вопрос XX столетия: «как выжить, не потеряв образа человеческого».

Эта книга – событие не только для отечественного, но и для мирового читателя, хотя, возможно, она встретит немалое сопротивление и вызовет противоречивые чувства. Один из видных представителей круга неопушкинистов нашего времени (Лацис, Дружников, Петраков, Козаровецкий и др.), Альфред Барков, философ, аналитик, литературовед, рассматривает пушкинскую мистификацию вокруг «Евгения Онегина» и предлагает прочтение произведения, альтернативное традиционному.О наличии в романе большого количества противоречий и парадоксов написано немало. Но, по мнению исследователя, официальная пушкинистика, как наша, так и зарубежная, не разглядела в Пушкине гениального мистификатора. Его творчество во многом тайна за семью замками. До сих пор не раскрыт и пушкинский замысел «Евгения Онегина», утверждает автор, при всей своей кажущейся простоте это произведение остается самым сложным в русской литературе. Так, конфликт и причину дуэли Ленского и Онегина он объясняет не иначе как завистью посредственности к таланту: за образом Онегина скрывалась вполне определенная личность, от чьих злобных нападок был вынужден защищаться Пушкин. Попытка преодолеть стереотип мышления – и иной, совсем не хрестоматийный, взгляд на «вечный идеал» – Татьяну Ларину.

Перед вами книга литературоведа и учителя литературы, посвященная анализу и интерпретации текстов русской классики. В первом разделе книги исследуется текст романа М. Булгакова «Мастер и Маргарита». В нем ведется достаточно жесткая полемика с устоявшимся в булгаковедении общим подходом к пониманию образной системы романа. Автор на основе скрупулезного анализа текста, буквально на «клеточном» уровне, демонстрирует новые смыслы одного из самых популярных русских романов. В проведенном исследовании сочетается чисто филологический подход с историко-философским, что делает книгу интересной как для профессионалов-филологов, так и для более широкого круга читателей, неравнодушных к гуманитарным проблемам.Второй раздел книги посвящен разбору некоторых произведений Пушкина и Лермонтова. Он составлен автором из ранее опубликованных разрозненных статей, которые, на самом деле, представляют собой единое целостное исследование. Оно посвящено выявлению феномена «личной тайны» героя. На основе детального анализа текстов показано, что «личная тайна» – это своеобразный механизм, работа которого формирует композиционно-сюжетную основу многих произведений.

В книге рассматривается малоизвестный процесс развития западноевропейского плутовского романа в России (в догоголевский период). Автор проводит параллели между русской и западной традициями, отслеживает процесс постепенной «национализации» плутовского романа в Российской империи.