Книги, похожие на «Марина Серова, Анекдот в осенних ботинках»

Работа частного сыщика не предполагает ни малейшей передышки. Только собралась детектив Татьяна Иванова съездить в Сочи, как чуть ли не на трапе самолета к ней кидается за помощью очередной клиент. Олег Тихомиров совсем недавно похоронил возлюбленную, якобы наложившую на себя руки. Дело закрыли за неимением улик. И вдруг объявился свидетель, утверждающий, что может назвать имя убийцы. Тело девушки решили эксгумировать и вскрыли гроб. А тот оказался пустым…

«Нет, нужно искать человека, который имеет связи в Индии, потому что индийский ресторан и Джалал Сингх, которому якобы отправили в Калькутту контейнер, не могли появиться сами собой. Кроме того, в Стамбульском аэропорту Вадима и остальных встречал человек с наверняка новыми документами на всех них, и они тут же куда-то вылетели. А если вспомнить, чем занимался Вадим, то интерес к нему вполне могли проявить иностранные разведки. Но как они на него вышли?..»

Профессионал с большим стажем, частный детектив Татьяна Иванова растеряна и возмущена не на шутку. Скромная добрая воспитательница детского дома настаивает на том, что непреднамеренно лишила жизни воспитанника. «Преступница» заученно твердит о своей вине и подробностях происшедшего, милиция с чувством выполненного долга готовится передать дело в суд, но знаменитую сыщицу не проведешь. Татьяну настораживают нестыковки в рассказе обвиняемой, ее прекрасные характеристики с места работы, а также то, что все это случилось в тот момент, когда родной отец ребенка готовился забрать сына домой...

«…Что-то сразу показалось мне в нем странным. Даже не то чтобы странным – каким-то болезненным. Лицо его было бледным, будто его посыпали сахарной пудрой, а в больших карих глазах читался испуг. Он слабо улыбнулся Марине, сделал несколько шагов по подиуму, согнулся вперед, как будто его ударили ногой в живот, потом распрямился, но не до конца, а так, словно он нес на плечах тяжелый металлический рельс, и упал на колени.Мне прекрасно было видно в объектив, как гримаса ужаса и боли исказила его лицо, изо рта появилась слюна, превратившаяся в пену, и он повалился на бок, конвульсивно сгибая ноги и руки, будто сломанная марионетка. На этом его мучения, можно сказать, закончились, он каким-то образом дополз до края демонстрационной дорожки, перевернулся на спину, свесив голову вниз, и, дернувшись в судорогах, затих. Его лицо с хлопьями пены вокруг рта и страшно выпученными глазами смотрело прямо в объектив. По моей спине пробежал предательский холодок.В зале повисла гробовая тишина, музыка, лившаяся из динамиков, оборвалась.– Врача! – выкрикнул кто-то…»