Книги, похожие на «Константин Николаевич Леонтьев, А.И. Кошелев и община в московском журнале «Русская мысль»»

Переговоры Тургенева с младшей дочерью Пушкина, гр. Н. А. Меренберг, о публикации находившихся в ее руках писем поэта к невесте, потом жене, Н. Н. Пушкиной, урожд. Гончаровой, начались весною 1876 г. 23 марта 1876 г. Тургенев сообщил П. В. Анненкову, что получил от дочери Пушкина «большой пакет писем ее отца к ее матери». У Анненкова возникли сомнения, можно ли издать полностью тексты этих интимно-семейных писем. Сомнения эти разделял, ознакомившись с письмами, и Тургенев, предложивший их для публикации «Вестнику Европы»: «Они крайне любопытны, – писал он М. М. Стасюлевичу 8 апреля, – но насколько удобны к печати – это другой вопрос…»

В январе 1872 г. исполнилось 25 лет со дня публикации первого рассказа из цикла «Записок охотника», а в августе того же года исполнялось 20-летие выхода в свет первого отдельного издания «Записок» – 1852 г. Литературно-общественные круги России намеревались торжественно отметить то и другое события, о чем и сообщалось в газетах. Посылая копию комментируемого письма П. В. Анненкову, Тургенев писал ему: «…Вы понимаете, что я позволю скорее себе нос отрезать, чем быть предметом обеда наподобие Марио, Кокорева или Погодина. В подобных затеях есть что-то наполовину детское, наполовину варварское – да и отчего же тогда не праздновать 25-летие Гончарова, Некрасова, Григоровича? Нет, нет, у меня и без того довольно недоброжелателей»

«Фауст» писался Тургеневым в обстановке намечавшегося политического кризиса, после окончания Крымской войны и смерти Николая I. Невеселые впечатления от современной писателю русской действительности дополнялись его личными переживаниями. Внутренние истоки повести, обусловившие ее грустную лирическую тональность, раскрываются Тургеневым в письме к M. H. Толстой: «Видите ли, – писал Тургенев, – мне было горько стараться, не изведав полного счастья – и не свив себе покойного гнезда. Душа во мне была еще молода и рвалась и тосковала; а ум, охлажденный опытом, изредка поддаваясь ее порывам, вымещал на ней свою слабость горечью и иронией Когда Вы меня знали, я еще мечтал о счастье, не хотел расстаться с надеждой; теперь я окончательно махнул на всё это рукой „Фауст“ был написан на переломе, на повороте жизни – вся душа вспыхнула последним огнем воспоминаний, надежд, молодости…»

Катков принял повесть «Фауст» за ненаписанные еще «Призраки» и в объявлении об издании «Русского вестника» на 1857 год публично обвинил Тургенева в том, что он не выполнил взятые на себя обязательства и напечатал в «Современнике» повесть, обещанную ранее ему. Посылая второе письмо в редакцию «Московских ведомостей» по поводу «Призраков», Тургенев писал Лонгинову: «Вся эта тревога из вздорной повести мне кажется очень смешною и нелепою – и чем ее скорее прекратить, тем лучше. Кажется, на мой ответ возражения нельзя ожидать. Да и что возражать? Вину я беру на себя…»

«В бумагах К. С. Аксакова мы могли отыскать до сих пор только пять писем Белинского и одну записку, которые и помещаем. Считаем нелишним дать при этом некоторое объяснение. К. С. вступил в университет в 1832 году, 15-ти лет от роду, и тотчас был принят в общество молодых талантливых людей, окружавших Николая Станкевича…»