Книги, похожие на «Бенжамен Констан, Адольф»

«Весь Тихий квартал знал этого дьявольского ломового извозчика, который приводил на улице народ в ужас своею руготнею и бешеным щелканьем бича.Население большего дома, где он жил внизу, много способствовало созданию его скверной репутации. Этот гадкий человек ругался, как никто другой. А еще пишут в газетах, что полиция арестует людей за брань и ругань!..»

«Какъ каждый вечеръ, почтовая барка дала знать о своемъ приходѣ въ Пальмаръ нѣсколькими звуками рожка.Перевозчикъ, худой человѣкъ, съ однимъ отрѣзаннымъ ухомъ, переходилъ отъ дверей къ дверямъ, собирая порученія въ Валенсію, и, подходя къ незастроеннымъ мѣстамъ единственной улицы, снова и снова трубилъ, чтобы предупредить о своемъ присутствіи разсѣянныя по берегу канала хижины. Толпа почти голыхъ ребятишекъ слѣдовала за нимъ съ чувствомъ благоговѣнія. Имъ внушалъ уваженіе этотъ человѣкъ, четыре раза въ день переѣзжавшій Альбуферу, увозя въ Валенсію лучшую часть улова изъ озера и привозя тысячи предметовъ оттуда, изъ города столь таинственнаго и фантастическаго для этой дѣтворы, выросшей на островѣ тростниковъ и ила…»

«Въ пятницу 25–го сентября умеръ нашъ другъ и сотрудникъ Аполлонъ Александровичъ Григоревъ.Потеря его для насъ велика и незамѣнима. Многое еще не досказано имъ; многое, высказанное мимоходомъ, не получило достодолжнаго развитiя.Чтобы понять и вѣрно оцѣнить жизнь и литературную дѣятельность Григорьева, надо уяснить себѣ его основныя воззрѣнiя, или, вѣрнѣе и лучше, вѣрованiя. Мнѣ кажется я не ошибусь, если скажу, что основой его личности была полная, безъ поворота, и , какъ въ одно изъ главнѣйшихъ выраженiй жизни. Вѣра въ жизнь во всѣхъ ея проявленiяхъ; въ жизнь безустанно развивающуюся, по своимъ основнымъ извѣчнымъ законамъ; въ жизнь, которую нельзя затиснуть въ рамку никакой – какъ – бы умна она ни была – теорiи; въ вѣчно юную и любящую, постоянно обманывающую строгiя, но сухiя выкладки ума, – въ то, что покойный называлъ »

«Слѣдя голоднымъ взоромъ за варкою риса въ котелкѣ, косари фермы слушали дядю Корречола, коренастаго старика съ виднѣвшеюся изъ подъ полуразстегнутой рубашки копною сѣдыхъ волосъ на груди.Красныя лица, загорѣвшія на солнцѣ, свѣтились отблескомъ пламени очага. Тѣла были влажны отъ пота послѣ трудового дня, насыщая грубымъ запахомъ жизни горячую атмосферу кухни…»