Книги, похожие на «Янина Юдина, А в опавшей листве утопает каблук…»

Посвящаю светлой памяти моей тёти Анастасии Григорьевны Захаровой и её мужу Ивану Фёдоровичу Апухтину, которые жили в московской области в деревне Ботаково. Вся юность моя и моего брата Юрия Михайловича Стекольщикова прошла в этой деревне в их доме. Я помню запах молока парного и долгие вечера с рассказами моей тётушки любимой Анастасии о царской России. Нельзя здесь не вспомнить её маму, мою бабушку Агафью Ивановну Захарову, которая два раза была замужем и родила пятерых детей: Анну, Анастасию, Николая, Алексея и Антонину. Свой труд посвящаю светлой памяти всех их. Анастасия Григорьевна Захарова всё время говорила: «Я так соскучилась по чистой речке». И я душой постоянно нахожусь в деревне Ботаково.

Любовь к Родине почти в каждой строчке стихотворений. «Уютно тут у Вас», — сказала одна читательница о произведениях поэта. Словно чистым летним дождём, льются стихи на испепелённые жизненным зноем души, звенят весенней капелью, слышатся сквозь осенний золотой листопад.

Среди мириад «хайку», «танка» и прочих японесок — кто их только не пишет теперь, на всех языках! — стихи Михаила Бару выделяются не только тем, что хороши, но и своей полной, безнадежной обруселостью. Собственно, потому они и хороши… Чудесная русская поэзия. Умная, ироничная, наблюдательная, добрая, лукавая. Крайне необходимая измученному постмодернизмом организму нашей словесности. Алексей Алехин, главный редактор журнала «Арион»

Всю жизнь раскачивалась и сломалась: поэзия как болезнь и болезнь как поэзия. Боялась их параллельного окончания. Не то чтобы я специально доводила себя до чего-то — таков мой склад характера — чувствительный, оголённым нервом встречающий человека или событие, переворачивающий слово и мысль. Мне самой уже не понять эти качели — от эйфории к безысходности, через оттенки, лица и ситуации. Я не буду больше просыпаться с бешено колотящимся сердцем, я врасту в почву и приспособлюсь к её составу. Книга содержит нецензурную брань.