Книги, похожие на «Сергей В. Бойко, 1991. Дивный сон. Рукопись, найденная в тюремной камере»

Действие романа охватывает период от шестидесятых годов прошлого века по настоящее время.Центральный герой произведения – Иван Захарович Метёлкин, прошедший тяжёлую и не всегда однозначную жизнь. После окончания сельской школы судьба его связала с ребятами городских окраин со всеми характерными чертами той среды – частые попойки, тяжёлая физическая работа. Мечта стать инженером, кажется, рухнула навсегда, но здравый смысл и желание побороть в себе маргинальные начала заставили Ивана окончить технический институт и стать руководителем на монтажных площадках строящегося города.Но вот грянула, так называемая перестройка, и всё кардинально поменялось: не стало любимой работы. В маленьком городе устроиться на другую невозможно, и вот используя старые связи, Иван Захарович устраивается охранником в санаторий, в эту парковую зону, где и происходят основные события…

«Стекло» — роман о невозможности жить внутри обмана, о живом мире и мертвой догме. Панки, неформалы, дух конца 90-х — начала нулевых. Это те, кого привыкли называть отбросами общества. Хроники поколения провала, биография детей хаоса. Это вызов времени и битва за правду. Книга содержит нецензурную брань.

Повесть, написанная в стилистике готического романа, сюжет которой выстраивает появление в одном из уездных городов России 20-х годов прошлого века человека в облике недавно покончившего с собой Сергея Есенина. Действующие лица: молодой служащий, девушка-библиотекарь, глава администрации города, чекист, кухарка-домработница, председатель сельсовета и другие, ну и, разумеется, являющийся перед героями повести по ночам «Сергей Есенин».

А вы когда-нибудь любили? Испытывали ли страсть, которая завладевала разумом, отдавая взамен что-то невообразимое? Смогли бы вы победить смерть ради неё? А если вы мертвы? Будучи сновидцем, существом, которое дарит детям приятные добрые сны, он вспоминает о своей прошлой жизни. Один только образ мелькает в его голове. Эта женщина никуда не исчезла, она осталась жить. Жить в его несуществующем сердце. Сможет ли он пересечь границы дозволенного, оставив в памяти любимый образ?